Отцовский штурвал

– Значит, подальше от меня отправила!

Илья ждал, что же ему ответит Варя.

– Знаешь, Илья, я ведь специально на этот рейс попросилась… Услышала, что ты летишь, и попросилась. Я тогда уехала и решила: все, конец. А потом письмо пришло от Воробьевой. Давай, пишет, Варюха, к нам. Приезжай и сына привози. Ты не смотри, что она такал с виду грубая, на самом деле она добрая. Вот возьми Оводнева. Она за ним, как за малым ребенком, ухаживает. Белье стирает, по ночам дежурит. Привезли-то его, сам знаешь, чуть теплого. Инфекционный миелит. А тут ты еще с этим спиртом. Разозлилась я тогда на тебя… Думала про себя: ездит, хлопочет для других, а ко мне не мог приехать. Знаешь, как обидно было. Ну почему ты тогда не приехал, не разыскал меня!

– Я же тебе писал, а ты не ответила.

– А кто была та девушка?

– Да она мне никто! – воскликнул Илья. – Просто школьная подруга. Может, у нее и были какие планы, кто ее знает, но у меня-то их не было.

– Вот как! – Варя с интересом поглядела на него. – Честно говоря, до сегодняшнего дня я не предполагала, что на тебя можно положиться. Я ведь знаю: ты не должен был взлетать с озера. Мне Сосновский все объяснил, пока ты к соснам ходил.

Илья оглядел улицу. Городок спал. В окнах домов уже не было света, редкий ряд фонарей на столбах освещал пустую улицу.

Чупрову не хотелось идти в общежитие, не хотелось шагать одному по скользкой заснеженной дороге, догадываясь, что и Варе не хочется оставаться одной.

– Вот что, Илья, – сказала Варя, проследив за его взглядом, – иди домой, тебе, наверное, рано вставать.

– Может, к тебе зайдем, чаю попьем? Я ведь у тебя еще так и не был.

– Как хочешь, – отстраненно произнесла она и достала из сумочки ключ.

Утром Илья заскочил к себе в общежитие и неожиданно увидел Юшкова.

– Ну, брат, трудно застать тебя, – сказал Юшков. – У ребят спрашиваю, говорят: где-то на кругу. Не надоело еще?

– Ага. Замотался, – рассеянно ответил Илья. – Бросил бы все и уехал отсюда… Вчера женщину привез. Помнишь шаманскую почтальоншу? В последнее время она в лесу работала, сучья рубила. А тут такая штука приключилась, прямо на работе скрутило ее. Четверо ребятишек осталось, один из них сын Оводнева.

– Постой, постой! – остановил его Юшков. – Точно. Он одно время в Шаманке жил у нее. Я еще над ним посмеивался. Вот, говорю, аэропорт построил и о пассажирах побеспокоился, будет теперь кого возить.

Чупров налил в чайник воды, поставил на плитку. Юшков молча следил за ним.

– Долго ты собираешься так жить? – прищурившись, ехидно спросил он. – Пора бы и семьей обзаводиться.

Илья, улыбаясь, глянул на него через плечо.

– Уж не сватать ли ты меня приехал?

– Точно, сватать! – засмеялся Юшков. – Хватит тебе болтаться. Пора переходить на порядочную технику. В мае очередной набор. Нужно твое согласие. Налет у тебя позволяет. С начальством я уже разговаривал, командир не против. Пойми, Илья, сколько ты потерял времени. Сейчас упустишь момент – всю жизнь жалеть будешь. По себе знаю: Север засасывает. На черта сдались тебе эти охотники? Что ты для них стараешься? Не пойму. Пока не оброс мхом, уходи. Потом труднее будет, найдешь тысячу оправданий. Отработала одна ступень, включай другую. Покатишься туда, откуда начал. В авиации уходить надо вовремя. Что тебя удерживает? Семьи нет…

– Вот здесь-то ты ошибся, – улыбнулся Илья. – Сын у меня есть. Варю Симакову помнишь?

– Как не помнить, помню, – удивленно протянул Юшков. – Сам с ней тебя когда-то знакомил. Хорошая девушка. Забирай ее и мотай в город. Она, я думаю, возражать не будет.

Посидели еще немного, попили чаю. Прощаясь, Юшков напомнил Илье:

– Надумаешь, приходи. Все, что в моих силах, сделаю.

– Ладно, подумаю.

Самолет шел в Иркутск.

Чупров сидел в непривычном для себя пассажирском кресле, поглядывал в боковой иллюминатор. Слева, закрывая собой полнеба, догоняла темнота, но крыло упиралось ей прямо в середину, не подпуская близко к самолету. Чупрову хорошо было видно, как чуть правее по ходу полета, сужаясь и остывая, к пилотской кабине сползал узкий клин вечерней зари. Из темноты уже проглядывали тусклые подслеповатые звезды, самолет шел как раз по линии, разделяющей день и ночь.

Давно он не был в Иркутске, где вырос, где жили мать с отцом. После всего того, что произошло с ним за эти последние дни, Илья остро почувствовал необходимость прилететь домой: рассказать старикам о почтовом круге, о жизни в Чечуйске, об этом странном человеке Оводневе, к которому неизвестно почему привязался, и, конечно, о Варе и своем сыне…

Вспомнил, как впервые прилетел в Чечуйск. После училища он мечтал остаться в городе. Больше всего тогда ему хотелось пройтись в форме по улице, где все тебя знают. А вышло иначе. Не нашлось ему места в Иркутске.