Отцы наши

Малькольм как никогда остро ощутил, как бы он хотел, чтобы Хизер была жива и снова встретилась с Томми. Она была бы так счастлива. Но нельзя все время оглядываться на мертвых. Жизнь — это тяжелая битва, длинная, темная ночь, и нам следует быть благодарными за то, что остался кто-то, кого можно любить.

Когда Том поднялся на борт, паром показался ему до смешного огромным, еще больше, чем раньше. Он был почти пуст. В ожидании отплытия Томми бродил из салона в салон. Все они были

пустые и почти не отличались друг от друга, везде был один и тот же клетчатый ковер. Это было немножко похоже на конгресс-центр: вереница больших покинутых залов с большими окнами, где стоял в одиночестве Том, окруженный морем.

В нижнем салоне он столкнулся с пожилой парой, у каждого по чашке кофе. Том, кажется, не знал, кто это, но на всякий случай ушел, потому что не хотел, чтобы они с ним заговорили. Он купил себе кофе на стойке у человека, который был так стар, что Том боялся, что он не вынесет путешествия. Наконец, почувствовав дрожь запущенных двигателей, он вышел на палубу, чтобы посмотреть на остров, от которого они отплывали.

Он с удивлением обнаружил, что Малькольм все еще стоит на том же месте на берегу, и быстро помахал ему рукой. Малькольм помахал в ответ, но остался стоять, наблюдая за тем, как паром неспешно удаляется от острова.

Том глубоко вдыхал свежий соленый воздух. Он ясно помнил, как уезжал с острова в первый раз, как сжимал руки на холодном поручне, как стоял рядом с Хизер и с яростью думал, что никогда не вернется. Или ему только казалось, что он это помнил, но, в конце концов, на что можно положиться? Многие из его воспоминаний были, должно быть, неточными или приукрашенными, как и у всех, — память соединяет разрозненные кусочки в осмысленную картинку, рассказывая нам самим историю нашей жизни.

Фигура Малькольма все уменьшалась, берег расплывался, уступая место открытому пространству воды. Том смотрел на бакланов, летавших туда и сюда над черными скалами дальше вдоль берега. Островитяне никогда не благоговели перед морем, хотя оно и ограничивало пределы их существования. Но они всегда отворачивались от него, обращая взоры на землю. Наверное, это было вовсе не слабостью, а вызовом.

Небо начало светлеть, Том оперся на поручни и смотрел на белый пенистый след за бортом. Тут выглянуло солнце, и море сделалось темно-синим. Малькольма он уже не мог увидеть, зато как раз мог охватить взглядом всю Литту — ее поросшие вереском скалы, нависающие над морем утесы. Остров быстро уменьшался, и его страшная красота исчезала. Скоро он совсем скроется из виду. Том ничуть не удивился, почувствовав, что рядом с ним снова появился Никки, а потом и мама с Бет на руках. Они молчали, его спутники, внимательные и терпеливые. Он так и не узнал их хорошо, хотя прошло столько лет, по правде говоря, он и вовсе их не знал, но они оставались с ним. Тихие незнакомцы. Он больше не хотел их прогонять. О, мои призраки, подумал он, мои милые призраки. Едем со мной, мы отправляемся в Глазго.

Благодарности

Прежде всего, спасибо моему агенту Кэролайн Хардман и всем в агентстве «Хардман и Свэнсон». Мне очень повезло, что у меня такой упорный и одаренный агент. Спасибо Нив Мальви за то, что взяла книгу и отстояла ее, а также за ее блестящую редактуру. Спасибо Роз Томашевской, которая приняла эстафету у Нив и сделала превосходную работу. Спасибо Джону Райли и всем в издательстве «Риверран» за их труд и энтузиазм. Спасибо моим родителям за вдохновение и за то, что объездили со мной Гебриды. Спасибо Робину и Барбаре, что приютили меня. Спасибо Хелен за ее искреннюю поддержку, но более всего Крису, моей опоре.

Остров Литта вымышлен, но отчасти его география основана на острове Колонсей.

В изучении проблемы контроля и домашнего насилия были полезными несколько книг. Всем, кто интересуется

этими вопросами, я рекомендую «Не бьет, просто обижает» Патрисии Эванс и работы Ланди Бэнкрофта, в особенности «Почему он это делает? Кто такой абьюзер и как ему противостоять».