Отвага

Я смотрел на его ровный, отчетливый почерк, отмечал про себя профессиональную неторопливость и обстоятельность, с которой он вел допрос, а в голове у меня проносилось: ну вот и полетела прахом вся моя жизнь и служба. Осталось только появиться «черному ворону»…

Когда следователь закончил, в кабинете появился майор Мягкенький с судмедэкспертом. Начальник райотдела милиции, как мне показалось, старался на меня не смотреть.

Судмедэксперт, с редкой седой шевелюрой, в коломянковом пиджаке, засыпанном пеплом и крошками табака, вертел в прокуренных пальцах потухший окурок.

— Наружных повреждений нет… По всей видимости, смерть наступила часа четыре с половиной назад. А сивухой до сих пор несет! Такого вскрывать — хуже нет! — Он посмотрел на меня и, усмехнувшись, покачал головой. — Ему не воды надо было, а граммов сто пятьдесят… Тогда, может быть… — Он развел руками. — Абстиненция. — Незнакомое слово врезалось в сознание. — Вот тебе, бабушка, и троицын день… — закончил судмедэксперт и закурил новую папиросу.

— Что, теперь прикажешь в вытрезвителях водку держать? — хмуро произнес майор.

— И селедочку с луком, — усмехнулся следователь.

Мягкенький, озабоченно вздохнув, сказал мне:

— Нечего пока тебе тут маяться. Поехали…

И мы пошли через толпу расступившихся станичников — майор, судмедэксперт и я..

Следователь остался в станице.

Я шел, никого не видя, не различая и не выделяя из общей массы.

И как хлыст обожгли слова какой-то старушки:

— За что человека сгубили, ироды, да еще в божий день?..

Уже в машине, по дороге, недалеко от сельисполкома, где в моей комнате лежал утихший навсегда Герасимов, когда мимо нас промчалась машина из морга, начальник райотдела сказал в сердцах:

— Дернул же тебя черт забрать его в свой кабинет!

Я ничего не ответил. Неужели и он думает, что я виноват? Но в чем? Почему смерть Митьки лежит на мне?

Может быть, я действительно сделал что-то не так? А с другой стороны, не забери я его к себе, могло ведь случиться еще страшнее.

Вдруг подумал, смогу ли я доказать следователю, что не виновен, поверят ли мне?

В райотделе в Краснопартизанске только и говорили о ЧП в станице. Майор Мягкенький собрал руководящий состав, и они стали о чем-то совещаться. Я сидел в дежурной комнате и еще и еще раз перебирал события ночи.

Может быть, я что-нибудь сделал Митьке, когда боролся с ним в хате? Ведь мы катались по полу, как сцепившиеся звери, ударялись о ножки стола, о комод… Попади нечаянно в висок — и крышка… У меня у самого до сих пор ныл затылок, на котором бугрилась здоровенная шишка.

От всех этих мыслей меня бросало то в жар, то в холод…

В приемной начальника отдела я неожиданно столкнулся с бабой Верой, той самой, у которой была корова Бабочка…

Чистенькая, наглаженная Крайнова смиренно ожидала, когда можно будет зайти к майору. Возле нее, плечом подпирая стену, стоял подросток, угрюмо созерцая свои длинные, нескладные руки.

Крайнова, увидев меня, поклонилась:

— Здравствуйте, товарищ участковый.

Бывать в подобных учреждениях ей, видимо, приходилось не часто. И мне она обрадовалась, как своему.

— По какому делу? — спросил я. — Может быть, помощь какая-нибудь требуется?

— Благодарю. Спасибочки, — еще раз поклонилась она. — Вот за горемычным пришла, — кивнула старушка на подростка. — Внучок мой, Славка.

Парнишка глянул на меня виновато из-под челки, наискось закрывавшей ему лоб.

— Набедокурил?

— Из бегов вернули… — вздохнула баба Вера.

И тут я обратил внимание на старенький, видавший виды рюкзак в углу приемной.

Из двери выглянул Мягкенький.

— Заходите, Вера Николаевна, И ты, Миклухо-Маклай… — поманил он паренька.

Славка, подхватив рюкзак, двинулся вслед за бабкой.

Пропустив их, майор сказал мне:

— Кичатов, зайди ко мне минут через десять.

— Слушаюсь, товарищ майор.

А когда я ровно через десять минут вошел в кабинет начальника, он уже был один и сразу приступил к делу.

— На твой участок направлен проживать Вячеслав Крайнов. К бабушке, стало быть. Ты их видел…

— Так точно, товарищ майор. Крайнову я знаю. Пенсионерка. Муж ее тоже пенсионер. Коммунист…