Отважные(изд.1961)

Громов вытащил из пачки одну ассигнацию и стал пристально ее разглядывать. Он вертел ее и так и этак, смотрел на свет, пробовал плотность бумаги пальцами. По его примеру Стремянной тоже взял одну сотенную, вытащил из кармана другую и стал тщательно сличать обе ассигнации. Так прошло несколько минут.

– Нет, – наконец сказал Громов. – Ничего не вижу. Деньги как деньги!..

– Ну, а ты, Стремянной, что скажешь?

– Да что сказать? Выдай мне этими деньгами зарплату – возьму без всяких сомнений.

– Эх вы, эксперты!.. Давайте-ка сюда! – Морозов отобрал у них ассигнации и сложил вместе. – Смотрите!.. Видите?.. Номера и серии на них одинаковые!.. На этой бумажке серия ВС 718223 и на другой тоже. Я просмотрел целую пачку новых денег – и все с одним номером...

– Ай да Сергей Филиппыч! – воскликнул Громов. – Смотри, как просто, а?.. И ведь не догадаешься...

– Что же нам с этими деньгами делать? – озабоченно спросил Стремянной.

– Сжечь, понятно, – сказал Громов, – а несколько кредиток пошлем в Москву для изучения...

– Правильно!.. Капитан! – Стремянной подозвал к себе капитана Соловьева, который в эту минуту складывал плотно увязанные пачки денег в брезентовый мешок. – Проверьте деньги как можно тщательнее. Если есть настоящие, отделите их.

– А у нас это уже сделано, товарищ подполковник, – доложил Соловьев. – Начфин Барабаш с самого начала распорядился новые бумажки пересчитать отдельно. А как прикажете поступить с настоящими деньгами?

– Сколько их, кстати?

– Сто пятьдесят шесть тысяч.

– Сдайте их в нашу финансовую часть, товарищ Соловьев. Майору Барабашу.

– Слушаюсь, товарищ подполковник! Будет сделано.

– Ну, а теперь давайте поглядим на сундук, – сказал Стремянной и направился к двери, подав знак Соловьеву следовать за ним.

На этот раз им не пришлось ехать на машине.

Соловьев провел их какими-то проулками, дворами и огородами на соседнюю улицу. Несколько минут они шли мимо недавнего пожарища, среди обожженных, почерневших от пламени лип и берез. Перед ними беспорядочно громоздились обглоданные огнем балки, груды битого кирпича, искореженной утвари...

– Постойте, товарищи! – сказал Стремянной оглядываясь. – Куда это вы нас ведете? Ведь это, если не ошибаюсь, было здание сельскохозяйственного техникума. А теперь и не догадаешься сразу! Какой тут сад был до войны – красота!..

– А гитлеровцы что здесь устроили? – спросил Громов.

– Городское гестапо, – ответил Соловьев. – Место, понимаете сами, укромное, и участок большой...

Громов молча кивнул головой.

– Ну, а где же сундук? – спросил Стремянной.

– А мы его вон в ту проходную будку внесли, где охрана гестапо была. Я около него человека оставил.

– Ладно. Посмотрим, посмотрим...

Они пересекли сад и вошли в небольшой деревянный домик у самых ворот, выходящих на улицу.

Узенький коридорчик, фанерная перегородка с окошком, наглухо закрытым деревянным щитом, а за перегородкой – небольшая комната. В одном углу – железная печка, в другом – грубо сбитый, измазанный лиловыми чернилами стол.

Посредине комнаты стоял сундук. Присев на его край, боец в дубленом полушубке неторопливо скручивал козью ножку. При появлении Стремянного он встал.

– Ну-ка, ну-ка, покажите мне этот сундук, – весело сказал Стремянной. – А ведь в самом деле наш!.. Никак не ожидал, что еще придется его увидеть.

Он наклонился, внимательно осмотрел сундук, провел рукой по крышке, ощупывая железные полосы с частыми бугорками заклепок и целую россыпь затейливых рельефных бляшек, изображающих то звездочку, то ромашку, то морскую раковину.

А в это время Морозов деловито осматривал сундук. Не видя никаких признаков замка и замочной скважины, он только по затекам сургуча на стенках установил, в каком месте крышка отделяется от ящика.

– Не понимаю все-таки, как этот сундучище открывается? – спросил он.

– А вот сейчас увидите, – ответил Стремянной, продолжая ощупывать крышку и что-то на ней разыскивая. – Ага!.. Вот ковш... А вот и ручка... Большая Медведица...

– Какая еще медведица? – удивился Громов.

– Минуточку терпения!..

Стремянной нажал несколько заклепок, повернул какую-то ромашку налево, какую-то раковину направо и свободно поднял тяжелую крышку сундука.

– Наш! – сказал он торжествующе. – Но содержимое не наше.

Все заглянули в сундук. Он был доверху полон разнообразными ценными золотыми вещами, в лихорадке последних сборов кое-как засунутыми сюда.

– Так! – сказал Громов.

Соловьев нагнулся и вытащил газетный сверток, в котором оказалось двенадцать пар золотых часов, ручных и карманных, а затем и еще много самых разнообразных предметов; объединяло их между собой только одно качество – их ценность.

– Ничего себе нахапал, собака! – сказал Морозов. – А ты, Стремянной, еще говоришь: «содержимое не наше». Как это – не наше? Все наше! У нас наворовал. А что, больше там ничего нет?

– Есть, – ответил Соловьев и извлек из сундука несколько папок с документами.