Отважный муж в минуты страха

— Заходите, Александр Григорьевич, милости просим, — услышал он голос; средняя дверь распахнулась, с вытянутой для пожатия рукой в прихожую вышагнул Альберт.

Таким его Саша еще не видел. Лицо лучилось радостью, на губах маслянилась улыбка; приблизившись к Сташевскому, он одной рукой крепко встряхнул его руку, другой сердечно-свойски приобнял агента за плечи и повлек в комнату с тяжелыми, красного бархата гардинами на окнах.

— Красавец вы наш, гордость, талантище. Располагайтесь, курите. Садитесь вот сюда, в почетное кресло, я буду вас радовать. Сегодня никаких заданий и инструкций, сегодня одни приятности! Вы поняли меня? Александр Григорьевич, я уполномочен начальством поблагодарить вас за хорошую работу и вручить вам ценный подарок…

Комитетчик снял со старинного, орехового дерева поставца увесистую хрустальную вазу и протянул ее Саше. Саша, совершенно застигнутый врасплох, принял вазу двумя недоуменными руками; луч света, разбившись о стеклянные грани, брызнул ему в глаза.

— …Начальство довольно вашим последним отчетом. Не только потому, что здорово написано — я ж говорю, вы Чехов! — но потому, что в нем важнейшая для руководства страны стратегическая информация. Имеется в виду… — Альберт понизил и до неузнаваемости исказил голос… — Ормузский пролив как яремная вена планеты, которую при необходимости Иран может перекрыть. Вы поняли меня?..

Саша понял. Ваза была немаленькой и тяжелой. «На хер мне эта ваза, — подумал он. — С каких складов ее откопали, у кого отняли? Куда ее девать?»

— …Как говорится, «если бы мы все бы, да всегда бы» так добывали информацию, как вы. Короче, спасибо. От меня — само собой, мне за вас тоже благодарность. А главное: не исключено, что встанет вопрос о вашем переходе в нашу организацию на постоянную профессиональную работу. Как вам такое шикарное предложение? Плюс воинское звание, плюс возможность высоких правительственных наград, а? Как вам красные ордена на груди?

«Весело, — подумал Саша, — хотят съесть с говном… Если снова согласишься — как будешь жить среди них? Что ты им противопоставишь? Хитрость, изворотливость ума? Свою маленькую организацию против их большой? Поневоле начнешь им по мелочи гадить, вредить — обязательно, по-другому ты не сможешь, — и все кончится блистательным подвалом и пулей в затылок? Нет, об этом лучше не думать».

У Саши от холода свело кишки; ужасного усилия стоило ему растянуть рот до размеров обычной улыбки.

— Так это в будущем, — протянул-пропел он. — Будущее оно и покажет… А за ценный подарок спасибо. Постараюсь оправдать.

— Прекрасно понимаю ваши чувства, — сказал Альберт. — Точно так же себя чувствовал, когда меня тоже сватали, предлагали, как говорится, узаконить отношения. Страх во мне, ну прямо какой-то первобытный был, кишки отсыхали. А ничего, привык, потом полюбил! И вы полюбите. Еще вместе в конторе работать будем за соседними столами. Как вам такая перспектива?

«Нет, нет, — заныло в нем все внутри. — Не надо звания, не хочу никаких ваз и орденов, хочу жениться на Светке и сто раз писать свои „Испытано временем“, отпустите, мастера! Скажи ему сразу нет, — приказал себе Саша. — Не можешь? Почему ты не можешь, стрелок? Мужчина обязан уметь отказывать».

— Не исключено, — кивнул Сташевский.

— Ну-ну Александр Григорьевич, а если веселей, конкретней, ближе к цели?!

— Так я ничего, — сказал Сташевский. — Такая ваза, авансы и вообще. Это, наверное, Гусь-Хрустальный? Денег стоит?

— Я вас понял, — усмехнулся Альберт, — как говорится, вопрос растворился в пространстве. Здорово вы умеете! Представляю, как трудно приходится с вами нашему маленькому Макки… Кстати, чтоб вы знали, — с силой добавил он, — ни одна власть, ни одно государство не обходится и не может обойтись без надежной службы безопасности! Вы меня поняли?

— Очень даже хорошо. «Блин, он еще мне лекцию о ГБ будет читать», — подумал Саша.

— …Не буду навязывать вам банальности, вы их знаете лучше меня, — обиделся, нарушив индифферентность, Альберт. — Хотя, кстати: на банальностях мир держится, вы это тоже отлично знаете!

Саша пожал плечами, он не возражал. «Меньше слов, — приказал он себе, — уйди в глухую, закройся».

Их взгляды столкнулись в пространстве, оба не испытали особой приятности.

Сдунув с расчески волоски, недовольный Альберт поднялся со скрипнувшего кресла и прошелся к окну; выглянув во двор, сделал вид, что что-то заинтересовало его, помимо Сташевского, и задержал тишину. На красный бархат гардины, как на знамя, налепился его острый профиль; Саша, «рассматривая вазу», глазами постреливал на него как из укрытия, выжидал новой атаки. «Заловили, вынудили, трахнули — буду с вами работать, деваться некуда, — думал он. — Но любви не требуйте, любовь — перебор!»

— Вот все вы такие… чистенькие, продвинутые, свободолюбивые… а, чуть что, бежите за защитой к нам… Отложим разговор, Александр Григорьевич. В моей правоте вас должна убедить жизнь. А пока… игру с Макки, пожалуйста, продолжайте. Ну, и все остальное в обычном режиме.

Это был шанс. Саша, не медля, оказался на ногах.