Ответ

Оченаш успокаивающе тронул его руку. Чёпи, совсем потемнев, ладонью стукнул по столу. — Опомнитесь, товарищи, слушать же невозможно, как тут друг друга полицейскими ищейками обзывают. Чтобы два товарища, соратника так между собой разговаривали! Нутро выворачивается, право!

— Полицейская ищейка мне не товарищ! — сказал паренек в очках, дрожа всем телом.

У стола Кёверке двое встали. Оборачивались и от других столиков, кто-то вскочил, словно ужаленный. Разговоры вокруг стали смолкать, внезапно наступившая здесь тишина быстро распространилась по залу, головы одна за другой поворачивались к столу Балинта. Встал и товарищ Чёпи. — Если вы не прекратите, — сказал он, упираясь в стол двумя огромными кулачищами, — я выставлю отсюда вас обоих. Или замолчите сейчас же, или скатертью дорога.

— Вам-то что?

— А вы чего вмешиваетесь?

Балинт сунул руку в карман, сжал в кулаке положенный туда листок. Если дело дойдет до драки, думал он, еще больше шансов, что ворвется роковой ураган и его схватят.

— А ну, потише на поворотах, товарищи, потише! — проговорил пожилой рабочий, сидевший в середине стола. — Куда это годится, чтобы два рабочих человека сцеплялись эдак друг с дружкой? Лучше бы вы, товарищи, включились в кооперативное движение, там с этаким умом многого достигнуть можно…

— Тихо! Тихо!

К счастью, антракт кончился, и на сцену поднялся худой мужчина, лицом похожий на артиста. — Мы еще с тобой повстречаемся, большевичок! — громко сказал Кёверке.

— Замолчите! Тихо же! — зашипели на него со всех сторон.

Эльдорадо пьяных радостей,Тише, злачные места! —

раскатисто понеслось со сцены. Задвигались стулья, несколько голосов потребовало тишины. Дядя Йожи заинтересованно вскинул голову. — Что он сказал, певец-то? — шепотом спросил он Балинта. — Ведь он это нам сказал? — Не знаю я, — пожал плечами Балинт. А со сцены гремело:

Тсс! Не буйствуйте. Ведь в УйпештеНа лохмотьях парня бедногоЗадремала нищета[117].

Лицо певца, обратившееся в эту минуту к входной двери, внезапно изменилось, рот раскрылся, рука на взмахе застыла в воздухе. — Государственная полиция! — раздался от двери резкий окрик. — Прекратить! — Оченаш вскочил и тотчас сел опять. Вскочили и другие. Певец медленно сошел с эстрады, опустился на стул в первом ряду. От входа к сцене двигался чудовищный исполин в штатском, под его шагами глухо постанывал пол — рядом семенил второй полицейский агент. Стало тихо, так тихо, что Балинт слышал взволнованное дыхание стоявших рядом людей. — Ну, вот это и есть Петер Хайн, собственной персоной, сынок! — сообщил Йожи, превесело гримасничая. — Не забудь, когда станешь ему представляться, он очень чувствительный господин! — Балинт опять сунул руку в карман; нет, невозможно выбросить листок так, чтобы сидевший сзади него Кёверке ничего не заметил. Он спиной чувствовал, что и Оченаш не спускает с него глаз. Балинт сжал губы. Будь что будет, к чертям собачьим эту жизнь проклятую, горько сказал он себе. — Понимаешь, плоскостопие у него, потому он и грохает так своими великанскими лапищами, — объяснил Йожи. — Исключительной силы господин. Стоит ему опустить свой страшенный громадный зад на обыкновенный стул, и стул — в щепки.

— Их только двое? — спросил Балинт, глядя на остановившихся у сцены полицейских.

— Других не вижу.

— Как же они решаются вдвоем сюда заявляться! — возмутился Балинт. — Почему бы нам их не отвалтузить как следует?

— Нет на то разрешения, — усмехнулся дядя Йожи.

Люди по одному подходили к Петеру Хайну, он коротко задавал несколько вопросов, затем отсылал, кого направо, кого налево. Одна группа быстро росла, другая почти не увеличивалась. — Пошли, дядя Йожи, — сказал Балинт, — пусть уж все будет позади! — И, не дожидаясь ответа, двинулся к сцене. Он отвел со лба волосы, вытер платком лицо. За десять минут, пока подошла его очередь и он оказался у подмостков, волнение исчезло без следа; Балинт холодно, изучающе смотрел в лицо громадине-детективу и хотя не улыбался ему — ибо ненавидел с тою же страстью и отвращением, что и «тирольца», — но совершенно непринужденно, почти весело встретил его наглый и злобный взгляд.

— Как зовут?

— Балинт Кёпе.

— Как?

— Балинт Кёпе, говорю, — громко повторил Балинт.

— Зачем сюда явился?

— Хотел концерт послушать, — сказал Балинт.

— Место работы?

— Авторемонтная мастерская, улица Тавасмезё.