Ответ Империи

На задней площадке вагона тусовались грибники с корзинами из ближнего леса за конечной – стеснившись в стороны и распихав по углам свои причандалы, они со светлыми лицами смотрели на золотистую коляску на двух близнецов, которую качала женщина в плаще. Ближе к середине галдели школьники в юнармейской форме цвета морской волны – слет какой-то, наверное. Домохозяйки и пенсионеры, традиционно входившие «через переднюю»… Виктор смотрел на пассажиров и вдруг почувствовал острую зависть к ним ко всем, кто смог здесь так нормально и безмятежно устроить свою жизнь.

«Вот ведь как просто – надо было строить наше общество без всяких там великих идей, – подумал он. – Хотя – стоп. У них-то как раз тут есть Великая Идея. Великая, простая, как пища, вода, тая, как воздух, которые замечаешь лишь тогда, когда их нет. Ведь у нас, в России, потерпели поражение не политический строй, не государство и не коммунисты. Это даже не русский Версаль. Версаль – это крушение отдельной нации. У нас в России потерпела поражение Справедливость, основа выживания человечества, основа его экономики. Когда на свободном рынке человек меняет рыбу на топор? Когда пропорции обмена обе стороны сочтут справедливыми, то есть в среднем – когда в обществе принято считать такой обмен справедливым. Нет экономики – нет человечества, потому что в промышленную эпоху каждый дарами природы жить не может. Даже бомжи живут оброненным излишком общества, где есть теплые подвалы и бытовые отходы».

Виктор загляделся в окно на проехавший навстречу туристский внедорожник – рыжий, с баллонами чуть ли не от колесного трактора и, словно клеткой, окруженный дугами из хромированных труб. «Самоделка», – подумал он и вдруг почувствовал, что отраженный в окне силуэт человека, что расположился на сиденье позади него через один ряд, ему знаком. Он скосил глаза: лица человека напрямую он не увидел, оно было закрыто большой газетой частных объявлений. Это был тот человек, которого он чуть не сбил с ног на лестнице паспортного стола. Если бы не отражение в окне из-за туристского автобуса, что проехал мимо них в левом ряду и создал тень, то лица его он бы не заметил.

«Что будет, если человечество будет жить только выгодой и приращением богатств? Будет как с инопланетянами у Клиффорда Саймака в «Почти как люди». «Они поступят с людьми именно так, как поступили люди с населявшими их владения дикими зверями. Избавятся любым путем. Сгонят их в какое-нибудь место. Обложат со всех сторон, лишив возможности развиваться. И будут давить, пока те не вымрут полностью». Только у нас инопланетян ждать не надо, своих хватает: какое верное название – Почти Как Люди… Почему у нас в двадцать первом веке задавлено производство? Почему мы плетемся в хвосте прогресса, почему исчезает элементарная грамотность, почему невозможно победить коррупцию, бандитизм, те же ценовые сговоры, почему от нашего имени все время решают делать то, чего мы не просили? Потому что там нас победили Почти Как Люди, наши, земные, от той же обезьяны».

Виктор внезапно обернулся: мужчины с газетой не было. Когда тот вышел, Виктор не заметил – видимо, в этот момент задумался.

«Ну и черт с ним, – облегченно вздохнул он. – Значит, что у нас здесь выходит? Саймак сказал, что такое не прокатит только в России и соцстранах. СССР – последний оплот человечества. Последняя надежда людей остановить Почти Как Людей. Это и есть Великая Идея. Не национальная, которую у нас лет двадцать ищут и не могут найти, а глобальная. Для всех – от Северного полюса до Южного».

– Зайдите ко мне, пожалуйста!

У Кондратьева в кабинете уже сидел Зеленков. Интуитивно Виктор почувствовал, что это не сулит ничего хорошего.

– Скажите, Виктор Сергеевич, – начал Кондратьев, теребя в руках авторучку, – у вас нет здесь, в Брянске, каких-то врагов, недоброжелателей?

– Да нет, вроде как не успел нажить. Я вообще здесь недавно и не знаю тут никого.

Кондратьев перевел взгляд на Зеленкова. Тот откинулся назад в кресле, положив на край стола кисти рук, сцепив пальцы, и спокойно произнес:

– Ну, что я говорил?

Кондратьев положил авторучку на стол, продолжая вертеть ее по поверхности пальцами.

– Так можно и до шпиономании дойти.

– Ну а смысл? Неужели?

– А если, с другой стороны, мы недооцениваем? Сила локальной стратегии… Ну ты помнишь процент ошибок в этих случаях. Да и не в процентах дело.

– Да именно, что… Слушайте, – Зеленков обратился к Виктору, прервав непонятный последнему диалог, – в каких вы областях раньше работали?

– Железнодорожное машиностроение, бытовая электроника, потом информационные…

– Исследования, изобретательство?

– Да. Это не области…

– Понятно. Журналистика?

– Ну… был связан. Сейчас же жизнь требует многосторонности.

– Спасибо.

– Ну что ж, у меня тоже ничего нет, – сказал Иван Анатольевич. – Спасибо, вы свободны.

– А… что-нибудь… – промямлил Виктор, так и не поняв, что в отношении него решили.

– Да не волнуйтесь, это к вам не относится. Просто проверяйте в таких случаях. И не забудьте сегодня взять подъемные и насчет общежития.