Ответный удар 1

— Лидер всем позывным, Лидер всем позывным. Аэропорт — четыре свободен, аэропорт четыре свободен…

— Первый, проходим точку один. Дорога зеленая…

— Стрелок шесть один, здесь Контроль. Отклоняйтесь к востоку. Проверьте строения к востоку от линии Аэропорт.

— Контроль, здесь Стрелок шесть, вас понял, ухожу восточнее

— Семерка — Контролю, Семерка Контролю, мы у второй точки. Всюду толпы людей, приветствуют Первого. Ситуация под контролем.

— Контроль — Семерке, проверьте документы зеленых. Всех без исключения, как поняли?

— Семерка — Контролю — вас понял, приступаю…

На лестнице, между четвертым и пятым этажом мне что-то не понравилось. Что-то, что заставило меня резко остановиться. Осмотревшись, понял, что именно — с утра, на лестнице был уже тончайший слой пыли — она в Ираке везде, светлая песчаная пыль, напоминание о том, что мы в пустыне. Ее даже кондиционеры не отфильтровывают — слишком мелка. И вот здесь, на ступеньках — были следы, как будто кто-то поскользнулся. Присмотревшись, я обнаружил еще одно — ручка двери, ведущей в здание с пожарного выхода была чуть сдвинута в сторону вместо того, чтобы стоять параллельно полу.

И я- не думая о том, что может быть граната — пинком вышиб дверь…

— Вакиф! Вакиф!

Комната. Простыня. Поставленные одна на одну парты — чтобы дать снайперу зону обстрела. Силуэт в черном…

— Вакиф! Вакиф вилла батух![96]

Лазерный прицел — на черном силуэте. А глаза — отказываются верить в то, что видят. Слишком страшно это. Немыслимо страшно.

Винтовка. Похожая на те, которые применяются в соревнованиях по бенчресту. Массивный приклад, угловатое ложе, тяжелый ствол с большим титановым глушителем.

Это моя винтовка. Та самая, которую я хотел забрать домой как трофей.

Снайпер. Черная куртка, шапочка, скрывающая копну черных волос, обтягивающие ноги черные лосины.

Эта моя женщина. Та самая, которую я хотел забрать в Россию. Та, которая мне дороже всех, в этой ублюдочной стране.

Она — снайпер. Номер два — номер один, конечно же, Аль-Малик. Они задействовали чрезвычайную схему.

Только она — видела, что произошло с тем джипом в Ар-Рутбе, когда он завернул за угол — с того момента, как он завернул до того, как он вспыхнул. Только по ее словам — заключили, что Аль-Малик мертв, только она — могла подтвердить, что из машины никто не выскочил до того, как она взорвалась.

Она лежала, готовая стрелять.

— Черт возьми, вставай!

Две автоматные пули — выбили ножки у парты с одной стороны и ее ложе снайпера переносило. Она соскользнула с парты, на ней были стрелковые очки Wiley и стрелковые наушники. Она стояла передо мной, а я целился в нее. Без команды сняла наушники — а я не смог выстрелить.

— Зачем? — сказал я

— Ты не поймешь.

— Черт тебя возьми, зачем!!! — заорал я

— Я оставила диск… ты знаешь где. Там все сказано. Я не могу сказать тебе это в лицо.

Она почему то пошла к окну.

— Стой! — заорал я

Но было поздно…

Я не запомнил сам момент выстрела. Просто в какой-то момент — осознал, что лежу на полу. И она — тоже лежит на полу, и в воздухе — отчетливо пахнет кровью. Это бывает после серьезной перестрелки, когда кровь, выбитая пулями из тел — микрочастицы крови буквально висят в воздухе какое-то время. Но тут — был всего лишь один выстрел.

Я подполз к Амани. Пульса на шее не было, она была как кукла, у которой разом обрезали все ниточки. Я сунулся под куртку… пальцы погрузились в кровь, она была буквально растерзана высокоскоростной пулей крупного калибра, пробившей ее насквозь. Умерла — так и не успев ничего понять. И она знала, что будет — когда шла к окну.

Она хотела умереть.

Я обернулся. На стене — уродливый кратер, штукатурка и цемент — брызгами. Примерно прикинул, откуда стреляли — соединив прямой чертой то место, где стояла Амани и кратер на стене. Получалось — справа вверху.

Пальцами, испачканными кровью — я провел себе по лицу… сам не знаю, зачем. Потом — нащупал наушник, вложенный в ушную раковину, забрал его, вставил в свою. Забрал и наклеенный на горло микрофон — ей тоже не потребуется.

А вот мне он нужен…

И винтовка.

Винтовку — я зацепил с пола и стащил, просто разрушил ту пирамиду мебели до конца — и винтовка сама свалилась мне в руки. Тяжелая, в снаряженном состоянии — килограммов девятнадцать — двадцать…

— Салам, брат… — послышалось в наушнике — рад с тобой поговорить…

— Не брат ты мне…

— Мы с тобой братья… хоть ты этого и не хочешь. Мы родились на одной земле, в одной стране. Мы братья…

— У тебя больше нет страны, п… — сказал я — и ты сам так решил…