Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Вот.” Мордехай Анелевич поставил перед ней стакан, наполовину наполненный прозрачной жидкостью. “Это дистиллированный спирт без запаха. Я видел, как представители Расы пили его и наслаждались им".

“Я благодарю вас", ” сказал Нессереф. “Да, я сам его выпил”.

“У нас есть обычай предлагать причину для выпивки, прежде чем мы сделаем первый глоток”, - сказал он ей. Подняв бокал, он произнес на своем родном языке: “Л'чайм!” Затем, для ее же блага, перевел: “За жизнь!”

“За жизнь!” — эхом отозвался Нессереф. Подражая окружавшим ее тосевитам, она подняла свой бокал, прежде чем отпить из него. Алкоголь был достаточно сильным, чтобы заставить ее зашипеть; после того, как он скользнул ей в горло, ей пришлось сосредоточиться, чтобы заставить свои глазные башни поворачиваться в нужном направлении. Она спросила: “Могу я также предложить причину для выпивки?”

Анелевич сделал утвердительный жест. “Пожалуйста, сделай это”.

Подняв свой бокал, пилот шаттла сказала: “За мир!”

“За мир!” Тосевиты вторили ей на этот раз, Анелевич снова переводил. Они все выпили. И она тоже. Алкоголь был крепким, но в то же время приятным. Прежде чем Нессереф успел заметить, что она делает, она опустошила стакан. Анелевич налил в него еще.

Видя, что все в квартире хорошо проводят время и никто не обращает на него никакого внимания, Пансер издал жалобный писк. Генрих Анелевич похлопал себя по коленям. Беффель вскочил в него и потерся о молодого Большого Уродца, как мог бы потереться о представителя Расы.

Возможно, алкоголь имел какое-то отношение к торжественности, с которой Нессереф говорил: “Наблюдение за чем-то подобным заставляет меня надеяться, что наши два вида действительно смогут жить в мире долгие годы”.

“Алевай", — сказал Мордехай Анелевич на своем языке. Как и раньше, он перевел для нее еще раз: “Да будет так”. “Да будет так”, - согласился Нессереф, а затем попробовал тосевитское слово: “Алевай”. Может быть, это был алкоголь, но у нее не было никаких проблем произнести это вообще.

20

Ключи от машины звякнули, когда Сэм Йигер выудил их из кармана. “Я скоро вернусь”, - крикнул он Барбаре и Джонатану. “Я собираюсь посмотреть, как выглядят изменения в моем смокинге”. “Ты будешь великолепен", — сказала его жена. Сэм фыркнул. Это было не то слово, которое он когда-либо думал применить к себе. Джонатан только хихикнул. Его смокинг уже отлично сидел, так что ему не нужно было беспокоиться о обратных поездках к портному.

На улице мимо проносились машины с включенными фарами. Было чуть больше половины шестого, но ночь в декабре наступила рано, даже в Лос-Анджелесе. Йигер отпер дверь своего собственного "бьюика" на подъездной дорожке, сел внутрь и пристегнул ремень безопасности. Заводя двигатель, он ошеломленно покачал головой. Раньше, до появления Ящериц, никто не утруждал себя тем, чтобы пристегивать ремни безопасности в автомобилях. В наши дни все воспринимали их как должное: отношение Расы к минимизации риска передалось людям.

Он выехал задним ходом с подъездной дорожки и поехал на юг по Бадлонгу в сторону бульвара Редондо-Бич, на котором стоял магазин официальной одежды. Может быть, он действительно будет выглядеть потрясающе к тому времени, когда японо-американские портные закончат с ним. Джонатан так и сделал, конечно же. Но Джонатан, конечно, был молодым человеком, и это был день его свадьбы. Сэм знал, что ему нужно больше помощи, чтобы выглядеть хорошо, чем его сыну.

Он проехал всего пару кварталов — он еще даже не добрался до Роузкранса, — когда заметил движение в зеркале заднего вида. Ему понадобилось мгновение, чтобы понять, что это не движение за машиной. Внутри машины было движение: кто-то, кто прятался, лежал на заднем сиденье или, может быть, между передним и задним сиденьями, подошел и показал себя.

Колебание этого сердцебиения было, по крайней мере, на пол-удара сердца слишком долгим. К тому времени, когда Сэм снял одну руку с руля и потянулся за своим 45-м калибром, он почувствовал, как что-то твердое, холодное и металлическое прижалось к его затылку. “Даже не думай об этом, Йигер", — сказал ему его незваный гость. “Даже не начинай думать об этом. Я знаю, что ты на каблуках. Держи обе руки так, чтобы я мог их видеть, и съезжай на обочину, если хочешь дышать еще немного дольше”.

Оцепенев, Сэм повиновался. Он знал, что этот день может наступить. Он знал это с тех пор, как передал Страхе информацию, которую обнаружил. На самом деле, он знал это и раньше. Но с того дня он стал особенно осторожен. На этот раз он был недостаточно осторожен. Одна ошибка, и это все, что ты получишь.

“Молодец”, - сказал его пассажир, когда он припарковал машину у обочины. “А теперь скажи мне, где это, чтобы я мог вырвать тебе зубы. И не надо со мной любезничать. Я бы предпочел заморозить тебя где-нибудь, где потише, чем здесь, но я сделаю это прямо здесь, если понадобится.”