Отвратительная мечта

Я перестал скрываться в тени и получал доступ к ее телу тогда, когда хотел. При этом мне было плевать на ее чувства, на ее комфорт, на ее просьбы остановиться. Это все не имело смысла, потому что после сопротивлений она все равно извивалась подо мной, сводя с ума. Иногда я брал ее нежно, обманывая своей заботой, давая ей на секунду почувствовать себя в невесомости, чтобы спустя миг оказаться придушенной мною. Мы выработали идеальную схему, где я обеспечивал нас хорошим сексом, а она чаще молчала. Так мы прожили около четырех месяцев – в конфликтах и похоти. С ней все было особенным.

– Почему ты просто не можешь признать, что любишь меня? – на свободе был уже май, весна, начало новой жизни, а у нас начало нового бессмысленного разговора, когда Инга внезапно вскочила после очередного акта.

– Хочешь мою любовь? – я вел свою игру с ней. Ложные надежды и ложь стали интересным развлечением в сторону той, кто когда-то этим убила меня.

– Хочу, – коротко кивнула.

– Даже, если она изуродована в грязи? – она, как завороженная смотрела на меня, готовая пойти на что угодно.

– И в грязи.

– Если позову на другой конец света? – не знаю, зачем я все это спрашивал, возможно, мне хотелось получить ответы, как далеко она способна зайти.

– Пойду, – без секунды промедления ответила

– А, если попаду в беду?

– Я за тобой. В любую пропасть. И в тюрьму, и под крышку гроба, – она цеплялась своими холодными тонкими пальцами за мою руку.

– Я обману, – предупредил.

– Я прощу.

– А, если попрошу убить ради меня?

– Убью.

– Ты действительно хочешь моей любви? – с усмешкой переспрашивая. смотря в ее уверенные глаза, которые вновь светились бывалой бойкостью.

– Но этого не будет, – я вырвал свою руку из захвата и отошел от девушки подальше, поняв, что пора заканчивать спектакль с чувствами.

– Почему? – в отчаянии выкрикнула.

– Потому что не люблю предателей, – с обреченностью ответил.

– Зато ты любишь меня и найдешь в себе силы простить. Все можно простить, когда любишь, – наивно возражала девчонка. А я не смел с ней спорить. Может быть, я и перестал испытывать к ней отвращение, вот только обида все равно продолжала сгрызать внутренности, оповещая, что я никогда не смогу быть с ней.

Время шло, я смог договориться с хорошим адвокатом, чтобы наши дела пересмотрели в судебном порядке. Можно было бы добиться досрочного освобождения, если бы Инга дала показания о том, что предыдущие ее свидетельства были ложными. Возможно, спустя полгода мы могли бы выйти из этого ада.

Я проснулся от того, что что-то холодное и металлическое упиралось мне в шее. После того, как глаза привыкли к темноте, я увидел черноволосую, что нависла надо мной с ножом у сонной артерии.

– Я тебя прирежу, если ты не подтвердишь, что я твоя, – с угрозой в голосе проговорила она, чем заставила лишь усмехнуться. Глупая наивная девочка. Я в одно мгновение поднял ее под себя, извлекая оружие, неведомо откуда появившееся.

– От скуки с тобой точно не умрешь, – рассмеялся ей в лицо, заводя руки над головой, чтобы перестала со мной сражаться, – Ты моя самая отвратительная мечта, – признался ей, прокладывая дорожку из поцелуев от мочки уха к шее. С ней я всегда был в полной боевой готовности. Она заводила одним лишь своим взглядом, голосом, малейшим движением. С ней я чувствовал себя сексуально озабоченным. Все время было мало.

– А ты моя главная мечта, – она приподнялась и впилась в мои губы, требуя ласки, требуя большего, но я ничего не мог предложить ей. Как только мы покинем стены камеры, наши пути разойдутся, иначе и быть не может.

Через неделю нам было назначено апелляционное слушание. По такому случаю даже выдали новую чистую форму, позволили идти без наручников и даже разговаривать. Я поставил все ставки на это дело, надеясь, что адвокат сможет добиться нужного результата.

– Объявляется апелляционное слушание по делу об изнасиловании, – объявил судья, и механизм был запущен. Я потерял связь с реальностью, не заметил, как мои руки интуитивно взяли хрупкую ладонь девушки, пытаясь внушить ей надежду.

– Знай, что, чтобы ни произошло, я очень сильно тебя люблю, – прошептала она. И почему-то я ей верил. Не хотел признавать, но она с первого дня знакомства значила слишком многое. Она была права и в том, что многое можно простить, когда любишь. Я не был уверен, что все забыл, но желание вдыхать ее аромат было выше всяких обид.

– Уважаемый Суд постановил освободить от тюремного заключения Клауса Грай и Ингу Ольсен, – я шумно выдохнул, не веря в реальность происходящего.

– У нас получилось, – прошептал, наблюдая как решетка отдельной камеры открывается, и нам позволяют пойти собирать вещи.

– У нас получилось, – вторит моим словам девушка и бросается на мне на шею.

От переполняющего восторга, я закрутил ее в воздухе, оставляя поцелуи на каждом участке кожи. И пусть через 24 мы разойдемся в противоположные стороны, у нас был этот момент ликования и счастья, когда я мог позволить себе не скрывать привязанности к Инге.

Эпилог