Овидий в изгнании

– Любые мучения, – невозмутимо сказала женщина, – претерпеваются ради каких-либо краев. (Сантехник был уверен, что читал нечто подобное в «Хрониках Нарнии».) Что до тех, ради которых претерпевали вы, то окружающая вас местность – это столица морского царства, а я временно являюсь владычицей морскою.

– И золотая рыбка у вас на посылках? – не утерпел сантехник, восхищенный случаем на середине жизни воочию увидеть ту сказочную страну, которую с детства знал по книжным иллюстрациям.

– На посылках, – подтвердила владычица, – и на коммунальных платежах подменяет иногда. Сегодня, правда, не ее смена, но ради гостя мы, безусловно…

– Ни в коем случае, – запротестовал сантехник, одновременно отряхиваясь от налипших обрезков клубничного уса, – я надеюсь, мы найдем время застать ее на рабочем месте.

– Прошу вас во дворец, – сказала она. – Вас проведут в отведенные вам покои, где вы можете переодеться, а через сорок минут я жду вас на обед в северо-северо-восточной столовой.

Мореходы потянулись за ней в дом, оставив приплывшую с ними веслодержащую девушку стоять среди водорослей. Пышная анфилада, декорированная агар-агаром и рогами нарвала, простерлась перед ними. Слышно было, как владычица, склоняясь влево, спрашивала у барракуды: «Завтра кто заступает в эскорт?» «Завтра, – справлялась та в уряднике дворцовой службы, – волосозуб северный и востробрюшка». «Какая востробрюшка? Ханкайская?» «Нет, востробрюшка типичная». «Прости меня, Эдгар, но с типичной так нестерпимо скучно… уж лучше бы ханкайская…» «Что поделаешь, госпожа, условности суть прочнейшая вещь на свете… Я взываю к вашему благоразумию…»

Барабулька, отряженная сопровождать сантехника, провела его в небольшой, но уютный покой, где он нашел платяной шкаф с неплохим выбором обеденных костюмов. Ему в самом деле не мешало бы переодеться, поскольку его халат выглядел неубедительно уже после поездки на Эпистрофадии, а лежание в сельдях не могло прибавить ему резонанса в обществе. Со щёлком подвигав вешалки, он остановился на костюме Карла Пятого, включавшем белые чулки, дублет, подбитый ватой, и богемскую накидку. В комплект входила также большая охотничья собака у левого бедра и берет с небольшим пером. Одевшись, он посмотрел на себя в зеркало и сказал: «Поесть, и правда, давно пора. С самого ужина во рту ничего, кроме вкусовых сосочков». До назначенного времени оставалось пятнадцать минут; он кликнул собаку, отзывавшуюся на все имена, но охотней всего – на Трафальгарский Триумф, и вышел в коридор, рассчитывая не спеша дойти до северо-северо-восточной столовой. То и дело останавливаясь, чтобы разглядеть на стенах охотничьи трофеи, вроде головы акулы молот или пирата Черная Борода, красиво привинченной к древесному спилу, почесать Трафальгарскому Триумфу за ухом или спросить дорогу у кого-нибудь, кто проплывал мимо, он оказался в столовой, стилизованной под крюйт-камеру, в ту минуту, когда все, кому назначено было обедать, вошли в нее резными дубовыми дверьми.

Владычица пригласила рассаживаться без чинов. Вследствие этого приглашения единорог оказался рядом с ней, а сантехник с Генподрядчиком напротив. Сантехник оглядел своих коллег: они тоже успели приодеться, а единорог среди функций своего костного отростка нашел цветомузыку, придававшую разговору задушевный тон.