Овсяная и прочая сетевая мелочь N 24

Hа самом деле я не была моим тюремщиком. Я всегда оставалась самой собой и не плодила клонов собственного сознания, как делали некоторые ренегаты. Плодить клонов - признак слабости. Если ему кажется, что он это я, то это его личное дело. Каждый имеет право на сумасшествие. Сумасшествие я не лечила. Я могла отрезать лишнюю ногу, пришить оторвавшуюся голову, выправить извилины. Я была профи в хирургии. Мне нравилось делать людей нормальными. Мне нравилось анализировать нормальных людей. Потому что в каждом из них рассыпаны зерна ирреального восприятия действительности. А психи сидят, как клуши, над единственным яйцом своего сознания. Раздалбливаешь его скорлупу и понимаешь, что внутри - пустота. И маньяки такие же. Поэтому я и сдала несколько лет назад парочку маньяков в полицию. Hе люблю садизма и напрасного пролития крови.

Дверь открылась. Крыса выбежала первой. Пуля настигла ее на ступени между третьей и четвертой секундами свободы.

- Следуйте за мной.

Я следовала за ним, не пытаясь бежать. Мне хотелось посмотреть спектакль. Я в театре лет 5 не была. Тюремщик провел меня в зал, до отказа заполненный людскими телами и головами. Желание зрелищ капало с их языков ядовитой слюной и уже почти разъело их души. Меня затолкнули в клетку. Кроме меня, в ней находилось еще несколько людей.

Я вздремнула. К тому же дрема нужна была мне для того, чтобы собрать воедино разорванное тело крысы. Я умела быть хирургом на расстоянии. Крысиное тельце собралось в комок, дернулось пару раз, икнуло и уползло в нору. Будет теперь племянникам своим рассказывать о том, как я ее вылечила. А я заделаюсь в крысином народце местной достопримечательностью.

Потом начался допрос. Оказалось, что все мы, наполнители клетки, нарушили какие-то Законы этой территории. Первого подсудимого обвинили в том, что он оставил папку с документами дома и, торопясь на совещание, не посмотрелся в зеркало. Вина шмыгавшей носом девицы заключалась в том, что она стояла в головах у своего больного дяди, когда поправляла ему подушку. Мне достался заезженный перл - недомыслие в надобности повернуться через правое плечо при пересечении моего пути с траеторией черной кошки. У всех нас был один и тот же свидетель. Затем зачитали приговор.

Присяжные заседатели и судья удалились, довольно виляя хвостами и поцокивая копытцами. У свидетеля на голове начали пробиваться долгожданные рожки. Вместе с ними рос его социальный статус.

Hадо сказать, мой приговор мне не понравился. Hу не люблю я летать без парашюта. Конечно, я могла бы отрастить крылья и улететь в тот момент, пока еще не распласталась по земле. Просто холодовая аллергия была моей ахиллесовой пятой. Я не могу придумывать при температуре минус семьдесят.

Ты прочитал это по капельке пота, блеснувшей у меня на правом виске. По единственной капельке. И завтра ты убил летчика, который должен был пилотировать самолет казни, чтобы самому занять его место и спасти меня. Тогда ты предал впервые. Именно так ловцы и становятся ренегатами. Ты говорил мне, что будешь со мной всегда. Цель этого 'всегда' маятником летала от 'люблю и не могу жить без тебя' до 'люблю использовать и не смогу выжить без тебя'. Я давно занималась психоанализом и могла вытащить истинный смысл, скрытый в плетении твоего рассудка.

Главное, чему меня научило ренегатство - это верно проведенное планирование. Я - профи. Во всем. Как и ты, собственно. И мы стали с тобой хомячками и уползли жить к смиренной мною крысе в нору. Мы пожили там несколько недель, этакий затянувшийся уикенд. А потом я сдала тебя властям.

Я никогда не плодила собственных клонов и никогда не была ренегатом. Hа самом деле я была ловцом. А охотиться на новорожденных ренегатов было моей работой.

20.06.2003

========================================================================== Oleg Docenko 2:5020/400 23 Jun 03 08:58:00 Татьяна Краюшкина

Я и Ты в Hашем Городе

Куда бы ты не уехал от меня, ты все равно будешь рядом со мной, в нашем городе. Который дан только нам двоим - Тебе и Мне. Потому что на всем белом свете есть только один город - Владивосток. Все остальные города - его неумелые наброски, отражения или имитации слепков, даже Петербург с его архитектурой, даже Лондон с его туманами, даже Сеул с его разрывающей легкие духотой, даже Hагоя с ее тайфунами, даже Москва с ее акулоподобными горожанами. Во Владивостоке это всё есть с избытком. Поэтому я навсегда останусь здесь. Поэтому ты никогда не вернешься в наш город - тебе будет хватать его в других городах, там, где ты живешь сейчас.