Овсянка, мэм!

Я отвернулась, пряча улыбку. Что-то не слышно восторга. Роуз так привыкла, что преданный обожатель всегда под рукой, что теперь растерялась.

Он взял ее руки в свои.

– Они готовы принять со мной на работу и медсестру. Если вы захотите, Роуз.

Я кашлянула и заметила тоном строгого опекуна:

– Надеюсь, вы не думаете, что я отпущу Роуз с вами без венчания?

Глаза доктора расширились.

– Конечно нет! Об этом не может быть и речи. Роуз, я люблю вас. Вы выйдете за меня?

Место было выбрано из рук вон плохо. Предложение руки и сердца на подъездной аллее – куда это годится?

Зато как он на нее смотрел!.. Это искупало все.

Роуз молчала, и он отвел глаза. Сказал, сглотнув:

– Понимаю, вам нужно подумать. Я вас не тороплю. Приступать к работе только через месяц.

– Не нужно, – возразила она и привстала на цыпочки. – Да! Да, я выйду за вас.

Я деликатно отвернулась и потянула Этана за рукав.

– Поезжайте. Встретимся завтра?

– Вы забыли, что сегодня обед у Чарльза? – В глазах Этана сияли лукавые огоньки, когда он украдкой погладил мою ладонь. – Кстати, давайте наконец перейдем на «ты».

– Забыла, – призналась я со смешком. – Столько всего произошло… До вечера, дорогой!..

– С какой стати на моем крыльце все целуются? – осведомилась леди Присцилла ворчливо. – Может, это эпидемия? Пора искать лекарство?

– Лекарство уже есть, – сообщил доктор, неохотно отрываясь от губ раскрасневшейся невесты. – Называется «старость».

– Ах вы, негодник! – шутливо замахнулась тростью старая леди, но глаза ее смеялись. – Инспектор, я слышала, у вас есть новости? Заходите наконец!

– Боюсь, я тороплюсь, – извинился он.

– Отговорки не принимаются! – заявила леди Присцилла, сверкнув глазами, и ловко ухватила его тростью за локоть. – Вы должны все мне рассказать.

Этан в фальшивом отчаянии посмотрел на меня. Я ответила улыбкой.

– Идите, идите! – Все равно от ведьмы не сбежишь. – А мы пока с Роуз поболтаем.

– Тетя? – удивилась она.

Я взяла ее под руку и повела вдоль по аллее. Вокруг ни души. В отдалении негромко жужжала газонокосилка. Вот и прекрасно, значит, Джоунсу не до меня. То, что я собиралась рассказать, не предназначалось для чужих ушей.

– Роуз. – Я остановилась, глубоко вздохнула и выпалила: – Я не твоя тетя Мэри.

– Что? – опешила она. – Тетя Мэри, ты шутишь?

Отчаянно хотелось выкрикнуть: «Это шутка! А ты поверила? Ха-ха!» Но отступать было некуда, и я покачала головой.

– Помнишь, тебя пугали рассказами о непутевой младшей дочери, Люси Райт? Это я.

Я старалась на нее не смотреть. Слишком больно было бы прочитать в ее глазах презрение.

– Но зачем? – совсем растерялась Роуз. – Тетя… Ты ведь все равно мне тетя, так?

Говорить – так уж до конца.

– Не совсем. Мне было семнадцать, а ему двадцать один. Сын соседа, богатого и влиятельного. Я влюбилась и… позволила ему лишнее. Он клялся жениться на мне, но быстро передумал, когда его отец пригрозил лишением наследства. Его отослали в круиз, а я осталась – незамужняя и в положении. Отец выгнал меня из дома.

– Как? – ахнула добросердечная Роуз.

Я пожала плечами.

– Отец был своеобразным человеком. – Той еще двуличной сволочью на самом деле, но вслух я сказала лишь: – Христианская кротость сочеталась в нем с редкой нетерпимостью. Мои бабка с дедом разошлись из-за того, что она изменила ему с фэйри-полукровкой. Но дед не оспаривал свое отцовство, так что мой отец не считался незаконнорожденным. Однако всегда об этом помнил и лез из шкуры вон, доказывая свою праведность. И когда я оступилась… Он заявил, что больше не хочет обо мне слышать. – Я сглотнула пересохшим горлом и продолжила: – Я не могла оставить ребенка. У меня не было ни денег, ни жилья, ни работы. К счастью, от меня отвернулись не все. Брак Маргарет был бездетным, они с мужем с радостью удочерили девочку. С условием, что я не буду с ней видеться.

– Но… – нахмурилась она. – У мамы с папой не было других детей. Постой, ты хочешь сказать?..

Отчаянно хотелось курить, хотя я бросила три года назад.

– Да, Роуз.

– Но зачем? – Она схватила меня за руки и сильно сжала. – Зачем нужен был весь этот… маскарад?

Я повторила то, что уже говорила инспектору:

– Мэри погибла вскоре после смерти твоих родителей. Она оставила все деньги церкви, а мне – певичке из ревю – никто бы тебя не отдал. Вот и все. Надеюсь, ты меня простишь.

Я осторожно высвободила руки и, не глядя на нее, побрела прочь.

– Тетя! – окликнула она, подбежав ко мне. – То есть… Как мне тебя называть?

– Думаю, «Мэри» пока будет достаточно, – отозвалась я, не оборачиваясь. – Я привыкла откликаться на это имя.

– Хорошо. – Она глубоко вздохнула. – Я… Я тебя не виню. Ты сделала для меня все, что могла. И ты самый близкий для меня человек. Не уходи, пожалуйста.

– Ох, Роуз. – Я не выдержала, обняла ее. – Знала бы ты, как мне было тяжело…

– Теперь все позади, – пообещала она, крепко обнимая меня в ответ. – Все будет хорошо!

Если бы…