Озборн (СИ)

У меня было ощущение, что я моргнул. Всего лишь – моргнул. Закрыл глаза на секунду, и, когда открыл, все те события, которые произошли до того, как я открыл глаза, превратились в размытое пятно. Словно короткий миг тьмы отделил сон от яви, и я, наконец…

…Проснулся…

Из груди вырвался болезненный хрип, а по глазам бил свет, брызги которого расплескались по сетчатке, превращая картинку перед моим взором, в какую-то сероватую муть.

- Влад! – такой знакомый голос. Такой родной. Такой любимый. – Наконец-то… боже мой, как же ты нас напугал!

- Лиза, - я едва разлепил губы. – Что… ты… здесь… делаешь?

Приходилось делать длинные паузы в словах. Горло саднило, словно наполненное кусками мелкого, колючего стекла.

- Тише, тише, милый, - я почувствовал прикосновение. Нежное, доброе, мягкое прикосновение к щеке. Эту ладонь я узнал бы из тысячи.

До моего уха донесся всхлип. Кто-то плакал. Плакал украдкой, явно пытаясь задушить собственные рыдания. Напрасно.

- Лиза… - проморгавшись, я, наконец, увидел лицо. То самое – такое родное, такое любимое. То самое, которое уже отчаялся когда-либо увидеть так близко. Карие глаза – такие очаровательно огромные, окруженные мягкими ресницами под тонкими крылышками бровей. Этот нос - такой очаровательно неправильный, немного кривой, но от этого не менее прекрасный. Тонкие губы, в которых можно найти столько недостатков, но которые были милы мне больше, чем самые сочные и красивые губы на свете.

Лицо любимой женщины. Моей жены…

…Той, что ушла к другому. Той, что разбила мне сердце, унизила на глазах у всех. Той, что забрала двух детей, не оставив мне даже шанса с ними видеться. Той, что должна была быть сейчас в какой-то далекой стране, вместе со своим новым избранником.

Почему она здесь?

- Тише, любимый, ну чего ты? – она плакала. При этом губы ее были изогнуты в счастливой улыбке, да и в глазах застыло выражение всепоглощающего счастья. – Главное что ты жив, понимаешь?.. Не представляешь, как сильно ты нас напугал. Я чуть с ума не сошла, когда узнала, что ты прыгнул с моста. Мой маленький, милый глупыш!

Она снова всхлипнула, вытерла слезы тыльной стороной ладони, пригладила мне волосы.

- Знайте, Владимир Игнатьевич, что вас ждет очень серьезный разговор дома! - безуспешно пытаясь придать голосу строгости, проговорила она. – Очень-очень серьезный!

И снова всхлипнула. Я закрыл глаза.

Что-то было неправильно. Была какая-то мысль, которую никак не удавалось ухватить за хвост. Как будто… будто мне снилось что-то важное? Но что?

Видимо, я заснул, сам не заметив этого. Потому что, когда я проснулся в следующий раз, тело мое уже слушалось меня отлично. Да и доктор, который пришел меня осматривать, ободрил:

- В принципе, Владимир Игнатьевич, у вас все в порядке, - в дежурной улыбке доктора не было не грамма теплоты. А вот во взгляде жены, что стояла рядом, с беспокойством глядя на меня, теплота была. – Думаю, вас можно будет выписывать уже завтра… При условии, конечно, что вы пройдете весь курс психологической реабилитации.

И такой требовательный взгляд в мою сторону.

- Мы все пройдем, - твердо ответила Лиза, не дав мне и слово вставить. Потом повернулась ко мне, улыбнулась мягко, нежно: - Вместе. Мы теперь все будем делать вместе.

- Звучит неплохо, - сказал кто-то в моей голове, вызвав острый приступ мигрени.

А в следующий миг, другой незнакомый голос, решительно потребовал:

- Проснись!

- Милый! – Лиза бросилась ко мне, обняла, уткнулась носом мне в ухо. Ее обеспокоенное дыхание согревало, словно мягкое майское солнце. – Мне показалось, что тебе больно… Что случилось?

- Ничего, - мой голос, почему-то казался мне… не своим. Странно. Почему?

- Ты уверен? – она требовательно взглянула на меня, и я, как всегда, растворился в них, исчез, утонул в этих прекрасных глазах.

- Абсолютно.

Лиза улыбнулась, погладила меня по волосам:

- Хорошо…

Следующий день прошел в каких-то процедурах: меня заставляли ходить по различным кабинетам, разговаривать с какими-то врачами, сдавать какие-то анализы… В результате поговорить с Лизой, я сумел только на следующий день, и только когда мы уселись в машину:

- Я все еще не понимаю…

- Чего ты не понимаешь? – она повернулась ко мне: столь радостно счастливая, столь готовая ответить на любой мой вопрос, что от этого становилось страшно.

- Почему ты не с… этим? Как его? Сергей Павлович? Вроде бы, вы хотели пожениться, как только будет закончено оформление нашего развода…

Она отвернулась, поджала губы, всхлипнула:

- Ты все неправильно понял, Влад, - произнесла она. – Да, это я виновата, наговорила в порыве злости всякие гадости, нафантазировала… Мне тогда даже в голову не пришло, что ты можешь воспринять мои слова всерьез…

Что-то было явно не так. Мой мозг никак не мог найти несоответствия, потому что воспоминание о том разговоре тоже расплывалось, исчезало из памяти, словно растворенное в какой-то кислоте.

- Проснись!

Я дернулся, как от удара. Лиза тут же бросилась ко мне, обеспокоенно заглянула в глаза:

- Милый, что с тобой?