Озеро наслаждений

Даниэль зачерпнул в их чашки родниковой воды. Порция положила на тарелки хлеб, сыр и виноград. Они ели молча. К тому моменту, когда они дошли до сладкого кекса, Даниэль знал, о чем будет говорить.

– Что касается Филиппа… – начал он.

– Что касается Филиппа?

Порция откусила кусочек кекса, притворяясь ничего не понимающей.

– Вот что мне нужно знать. Порция, могу я сейчас пообщаться с Филиппом?

– Что вы имеете в виду?

Порция проглотила кекс и ждала, испытывая замешательство.

Она не была готова открыть ему всю правду. А Даниэль знал, что обману должен прийти конец. Он должен убрать всю ложь, если хочет добиться ее.

– Ну, я хотел предложить Филиппу составить компанию Яну, Вильяму Тревильону и мне на воды и утренний массаж. Это было бы настоящим упражнением для вашего брата.

– Но вы не можете. Филипп… Филипп не должен.

И вдруг она поняла. Даниэль все знал. Он знал и то, что Филиппом была она.

– О, я думаю, настало время, когда Филипп узнал то же, что и вы, правда? – Даниэль улыбнулся той грешной дерзкой улыбкой, которую она ждала. – Я имею в виду, что он такой же наивный, как и вы, Порция. У меня уже есть на примете леди, чтобы научить его жизни.

– Вы изверг! Вы знаете все. Знали, что Фаина – это я, и знали, что я – Филипп. Вы расхаживали по своей комнате полуодетый, заставляя меня пить крепкий ликер и курить сигары, зная, что Филипп на самом деле – женщина.

– Да, – Даниэль поймал ее руку, повернув ее так, что смог приложить губы к ладони. – И я вправду сожалею об этом, Порция. Простите меня. Все это начиналось как род игры, которая была на руку как вам, так и мне. Филипп был вашим щитом так же, как и вы и ваша труппа были моим щитом. Вы были моей невестой, и, защитив себя от других посетителей отеля, я сказал себе, что так могу лучше следить за вашим отцом.

– Но зачем? Это не укладывается в сознании, Даниэль. Зачем вам нужно было делать это? Вы богатый человек с влиянием и положением. Зачем вы взяли на себя труппу или моего отца?

– Сейчас я богат, Порция. Но было время, когда у меня не было денег или кого-нибудь, кто бы позаботился обо мне. Одна удивительная женщина, которая взяла меня к себе. Когда я увидел вас в вагоне, в ваших глазах было то же отчаяние, которое я испытывал так давно. Я не мог отвернуться.

– И мальчик в ящике?

– Да, ребенок тоже. Я не порицаю вас за тот гнев ко мне, но вы заинтриговали меня с самого начала. Однажды ваш отец взял с меня обещание подыграть маленькому обману, я поинтересовался зачем и принял вызов. Потом я включился в мою собственную маленькую игру и дал ей зайти слишком далеко.

– Да, мы оба виноваты, – Порция отняла руку и долго изучала Даниэля. – Я думаю, нам лучше вернуться в Чатакву, пока за нами не отправили поисковую партию.

– Но мы ничего еще не решили, Порция.

– Нет, решили. Мы знаем, что не можем быть вместе. Нам нельзя доверять, никому из нас. Каждое соприкосновение словно высекает из нас искры, заставляющие терять над собой контроль. Итак, это конец договора и конец Филиппа с его ежедневными докладами. Разве вы не видите, что должно быть именно так?

– Нет, не вижу, – возразил Даниэль.

Он никогда не думал, что молодая девушка одержит над ним верх. Он должен что-то предпринять. Женитьба на Порции была призывом к любви; он даже позволил ей встать между собой и работой, которую должен здесь выполнить.

– Мы будем видеться только на репетициях, – Порция отвернулась и стала улыбаться. – С сегодняшнего дня все доклады вы будете получать от Роуди.

После паузы ее голос стал мягче.

– У нас будет этот день, Даниэль. Но больше ничего не будет. Я поняла это с самого начала.

И тогда он понял: все в жизни Порции было временным – ее мать, ее стиль поведения, ее удовольствия. Она должна чувствовать себя ребенком, переезжая с места на место, видя нормальные семьи, живущие обычными жизнями, в то время как сама она неожиданно повзрослела. Мог ли он изменить ее сознание? Может быть, не мог, но должен попытаться.

– Наверное, вы правы, – согласился Даниэль, – может быть, нам нужно какое-то время держаться порознь.

Временно он оставит все как есть до окончания своей командировки и разговора с ее отцом. Ответственность за семью слишком глубоко укоренилась в Порции, чтобы она могла сосредоточиться на собственной судьбе. Пока он мог понять и принять это.

Их одежда почти высохла. Они оделись, стараясь не смотреть друг на друга. Но что они скажут, когда вернутся в отель? Было очевидно, что что-то произошло. Ничего не оставалось, как что-нибудь выдумать и сказать часть правды. Порция упала в воду, а Даниэль вытащил ее. Это все. Тогда они не разойдутся в деталях.

Они ехали обратно в молчании. У входа в Чатакву Порция слезла с повозки и пошла внутрь. Она удачно избежала встреч с членами труппы, ибо они были сейчас на сцене. Вестибюль был пуст.

Поспешно поднявшись на второй этаж, Порция остановилась. Ее Немезида возникла перед ней.