Ожерелье Атона

Но шрам! Похож, ох как похож. Очень любопытно… Надо бы потолковать с его обладательницей. Если это она – то за ней должок…

Почувствовав бесцеремонный взгляд, женщина обернулась. Ее глаза прикрывали черные очки. На губах заиграла приветливая, ни к чему не обязывающая и почти европейская улыбка.

Это действительно она? Неужели та самая? Или нет? Все-таки столько лет прошло…

«Поговорю с ней завтра вечером. Кажется, я видел ее накануне за ужином, хотя не уверен. Ладно, хрен с ней. Подождет. Не перед работой же разборки устраивать! – решил Виктор, поднимаясь с шезлонга. – Да и охоту на курочек, пожалуй, следует отложить. В этой жаре с ума сойти можно…»

Захватив в баре бутылку пива, Попов вернулся в свой номер, включил кондиционер, спрятал бесцеремонное солнце за плотными шторами и провалился в глубокий сон.

Он всегда засыпал мгновенно, едва голова касалась подушки. Спал крепко. Кошмары ему не снились. И совесть не мучила. Хороших людей убивают бесплатно. Хороших, молодых, которым жить да жить. Убивают сотнями, тысячами.

Чудом уцелев после первой чеченской войны, Виктор начал зарабатывать тем, чему его научили на Кавказе. Смотреть в прицел, нажимать на курок. Нормальных людей киллерам не «заказывают». Проплачивают, чтобы не стало уродов. Которые ради «бабок» на все готовы и в конечном итоге виноваты – прямо ли, косвенно – в творящемся в России бардаке. Уродов не жалко.

Виктор спал крепко, без сновидений. Проснулся лишь перед ужином и, улыбнувшись, пробормотал:

– Работа работой. Девочки – самой собой. Но пайка – по расписанию…

Ей вмиг стало холодно. Захотелось надеть майку или даже свитер. А еще лучше вернуться в номер, выключить кондиционер, спрятаться с головой под одеялом. И просто забыть. Забыть обо всем…

Она заставила себя как ни в чем не бывало улыбнуться и остаться на пляже. Теперь не время давать волю эмоциям. Потом, все потом, когда она как следует обдумает неприятную новость.

Но думалось плохо.

Испитое лицо отчима, ее вечный кошмар, призрак прошлого. Он вновь протягивал к ней руки… Крошить топориком его тело – какое наслаждение… Он получил по полной программе за все, что с нею сделал, так ему и надо, так скотине и надо…

После ареста адвокат честно предупредил: «Придется посидеть. Наши суды не выносят оправдательных приговоров по делам об убийствах с особой жестокостью при самообороне. Если бы еще было убийство по неосторожности с целью самообороны – можно было бы рассчитывать на отсрочку или условное наказание. Но твое дело так классифицировать нельзя. Какая неосторожность! Ты же отчима пошинковала в капусту. На учете в комиссии по делам несовершеннолетних состояла. И психиатрическая экспертиза не в твою пользу. Ты признана вменяемой. Мне врач говорил, что есть у него кое-какие сомнения. Но он считает, что лучше тебе на зону пойти, чем в больницу. Ты молодая, из зоны здоровой вернешься. А лечение в „дурке“ – оно бесследно не проходит, тебе же еще детей рожать. В общем, сразу готовься к тому, что несколько лет придется провести за решеткой».

С учетом всех обстоятельств суд дал ей всего два года тюрьмы.

До суда она находилась под подпиской о невыезде. Следственного изолятора удалось избежать, адвокат свое дело знал.

Как же страшно было представлять, что скрывается за словом «тюрьма»! Вроде и не хочешь думать на эту тему, а все равно думаешь. Наверное, там зэчки избивают друг друга. А ментам на все наплевать, защиты от них не дождешься. Еда плохая, сырость, болезни…

Может, на мужских зонах оно и на самом деле все так мрачно. Как в книгах, в фильмах. Женская тюрьма – тоже не курорт. Но жить там можно. Конечно, один раз пришлось в карцере посидеть. Расцарапала Верке лицо, хорошо так расцарапала. А чтобы не лезла ночью к ней под одеяло, ерунды всякой не говорила! В общем, в карцере посидела: холодно в камере, еда фиговая. Зато Верка больше не приставала, только смотрела на нее все украдкой, грустно смотрела. А так кормили на зоне нормально, сытно. На работу водили, рукавицы шить. Это тоже хорошо. Давит ведь барак на мозги, койки эти рядами, и все по сигналу, по команде. А контролеров девчонки любили. Дрались, можно сказать, за ментов, молодых, старых – без разницы. Главное – чтобы «залететь» получилось. На территории зоны находился дом ребенка. Зона в зоне, можно сказать. А на самом деле – вот там санаторий. Для деток в доме ребенка все условия. Пока беременная – кормят получше, передачи родственникам разрешают дополнительные присылать, свиданки дают чаще. А родила – тоже хорошо. К ребенку ходи хоть каждый день. А там и телевизор, и магнитофон. Многие поэтому и рожали. Чтоб было куда из барака убегать. Но она про ребенка и не думала. Какой ребенок – ей всего два года дали. А полгода еще «скосят» за хорошее поведение. Но болела. Болела часто. Устав бороться с вечными бронхитами, врач даже отправил ее с женской зоны в госпиталь. Там и мужчины лечились, отдельно, конечно.