Ожерелье голубки

Что же касается многих халифов из сыновей Мервана[40] – да помилует их Аллах! – и в особенности потомков ан-Насира среди них, то они все созданы с предпочтением рыжего цвета, и ни один из них не расходится в этом с прочими. Мы их видели и видели тех, кто их видел, со времени правления ан-Насира и до сей поры, и все они русые, по сходству с их матерями, так что это стало природным качеством у них всех, кроме Сулеймана аз-Зафира – да помилует его Аллах! – я видел, что у него черные волосы и борода. Что же касается ан-Насира и аль-Хакама аль-Мустансира – да будет доволен ими Аллах! – то рассказывал мне везир, отец мой – да помилует его Аллах! – и другие, что оба они были русые, сероглазые, так же как и Хишам аль-Муайяд и Мухаммад аль-Махди и Абд ар-Рахман аль-Муртада – да помилует их Аллах! – я видел их неоднократно и входил к ним, и видел, что они русые, сероглазые, так же как их дети, и братья, и все их близкие. И не знаю я – по предпочтению ли это, вложенному в них всех природой, или так происходит по обычаю, который был у их предков на этот счет, и они его продолжают. Рыжий цвет ясно виден в волосах Абд аль-Малика ибн Мервана, внука Абд ар-Рахмана, правнука Мервана, сына повелителя правоверных ан-Насира (это тот, которого называют «отпущенным»)[41]. Он был лучший поэт из обитателей Андалусии во времена потомков Мервана и чаще всего воспевал рыжеволосых. Я его видел и сиживал с ним.

Но дивиться следует не тому, что полюбит безобразную, а потом эта любовь не будет сопровождать его в отношении других – так бывало, – и не тому, кому свойственно, с тех пор как он существует, предпочитать наиболее низкое, но тому, кто взирал взором истины, и потом одолела его случайная любовь, после того как он долго пребывал в согласии с общим мнением, и изменила она то, что душа его знала прежде, и сделалась эта перемена его природным свойством, а первоначальное свойство исчезло. И он знает преимущество того, чего придерживался он раньше, но, обратившись к своей душе, находит он, что она отвергает все, кроме самого низкого. Дивись же этому могучему одолению и великой власти!

И такой человек – действительно самый правдивый в любви, а не тот, кто украшается свойствами людей, к которым не принадлежит, и приписывает себе склонность, с ним несогласную. Он говорит, что выбирает, кого любить, но если бы отвлекла любовь его зоркость, и похитила его мысль, и унесла его проницательность, – поистине, стала бы она преградой между ним, и выбором, и желанием. Я говорю об этом в стихотворении, где есть такие стихи:

Среди них есть юноша; возлюбленная у него с короткой шеей, и те, чья шея длинна, в его глазах – джинны[42].Распространялся он о достоинстве своего выбора, приводя доказательства, истинность которых ясна.Ведь подлинно у серн – о них ходят поговорки, и их красоты вовек не станут отрицать люди –

Шея короткая, и нет среди них ни одной с длинней шеей; а разве украшает длинная шея верблюдов?А у другого возлюбленная была с большим ртом, и говорил он: – Достаточно мне газелей среди большеротых.У третьего любимая была малорослой, и говорил он: – Длинные – гули[43].

И еще я говорю:

Они порицали ее предо мной за рыжие волосы, но я сказал им: – Это ее, по-моему, и красит.Заблуждаясь, порицают они цвет света и золота, по мнению невежды, чьи ошибки долги.И разве хулил порицающий цвет нарцисса и цвет звезд, блистающих вдалеке?

И дальше всех созданий Аллаха стоит от всякой мудрости тот, кто предпочитает тело цвета угля и черное.Такой цвет приписывают обитателям геенны, и такова одежда плачущего, лишившегося родных, что надел одежды печали.И с тех пор как блеснули знамена черным, убедились души людей, что нет дороги к пути прямому.[44]

Глава о намеке словом