Ожерелье из золотых пчел

Тогда, Климена, держись! Ты не просто уйдешь со своего поста. Ты уйдешь с позором. И навсегда.

В этот момент он вспомнил, что почувствовал, когда в общей панике представил, будто камень упал на нее.

Пустоту. Секундное погружение прямо в ту ледяную бездну, где сейчас плутала его несчастливая фигура на доске.

Нет Климены. Нет борьбы. Нет жизни.

Он выстроил все так, чтобы каждый день она о нем думала. С ненавистью, страхом – не важно.

Но он и сам думал о ней каждый день.

Лишиться заклятого врага иногда тяжелее, чем друга.

Зеро открыл глаза, механически передвинул фигуру. Увидел, что она провалилась на самое дно Аида, и смел фишки с доски.

– Не повезло? – насмешливо спросила Арья у него за спиной.

Зеро вздрогнул – он совсем о ней забыл.

– Чего еще ты ждешь? – спросил раздраженно.

Вдруг раздался условный стук, и личный слуга советника робко доложил:

– Вас хочет видеть поэт Пелопс.

– Пелопс? – удивилась Арья. – Хм. Как много здесь интересного!

– Для тебя – ничего. Выходи через другую дверь, – открыл Зеро ход, спрятанный в глубине ниши.

Он еще не отошел от своих раздумий. Трудно вести партию, когда не знаешь, кто твой противник.

Подарок

– Как я выступила? – спросила Климена у Феодокра.

Они шли по гончарным мастерским, и веселые осьминоги с огромными щупальцами, резвые дельфины, разноцветные птицы подмигивали им с уже готовых ваз.

Царство при Климене было радостным, и часть этой радости разлеталась по Криту и за моря в яркой керамике Феодокра.

Кто бы подумал, что сам автор этой красоты так молчалив, мрачен и замкнут.

Именно с него Климена решила начать обход своих друзей. Заглянуть в глаза: может, сумеет в них что-то прочитать? Ну и рассказать свою историю. У Феодокра больше всех причин ее любить. И больше всех – ненавидеть.

– Выступила ты отлично, – угрюмо сказал он.

Климена только что обратилась на площади к народу. И убежденно возвестила: убийства на похоронах царя – не гнев богов, а преступления людей. Виновные будут строго наказаны!

Народу легче считать, что у опасности – вполне земное лицо.

Но как только они зашли к Феодокру в его заставленную вазами мастерскую, художник, даже не предложив сесть, сказал:

– Я очень испугался.

– Я тоже.

– Так не может продолжаться. Я, как отец, запрещаю Мине ходить в вашу школу. Не хочу, чтобы она стала жрицей.

Это было то, чего Климена боялась. Она убрала с кресла заляпанные краской тряпки, села, опустила руку в чашу, полную голубых, похожих на слезы, камешков и сказала ласково:

– Ты знаешь, как я люблю Мину. Но для царства важно, чтобы после меня главной стала она.

– Нет, – мрачно расхаживал по комнате Феодокр. – У вас там сейчас клубок змей. Кто-то рвется к власти, а подставляет тебя. Или наоборот, хочет, чтобы ты любой ценой осталась у власти. Разберись сначала сама. Потом тащи туда девочку.

Климена помолчала. Посмотрела на Феодокра. А ведь он тоже изменился. В огненно-рыжих кудрях – серебряные нити. Вокруг таких же рыжих, почти оранжевых глаз – мелкие морщинки.

Когда-то эти огненные глаза светили ей как два солнца. Сейчас его взгляд показался ей болезненным, нездоровым. Что на самом деле его мучает?

Да, друзья стареют. Боятся перемен. Молодая жрица приведет свою молодую команду. Может ли страх потерять первенство толкнуть на убийство? Предательство?

А Феодокр хмуро продолжил:

– Я был в парке философов, слушал проповедника из Феста. Он говорит: мы все вышли из воды. Пища всех существ – влажная, семя, дающее жизнь, живет во влаге. Боги родом из океана. Может, тебе стоит принести жертвы Посейдону?

– Только не ты! – закатила глаза к небу Климена. – Все меня учат, каким богам молиться!

Она поняла, что пора переходить к главному:

– Я должна открыть тебе одну тайну. Богиня Рея послала мне волшебное зелье. Оно дает власть над царством и личную неуязвимость. Каждой Верховной жрице один раз полагается такой дар. Его нужно выпить в последний день Игр. Но теперь я боюсь: вдруг его украдут. На всякий случай, если что-то со мной случится: я спрятала зелье в ласточкином гнезде на правой колонне на террасе. Ни с кем это не обсуждай!

– Хорошо! – отмахнулся Феодокр. И вдруг улыбнулся. – Я, конечно, не богиня Рея, но тоже кое-что тебе приготовил. Помнишь, давным-давно я сделал тебе особые серьги? Пообещал добавить к ним ожерелье. Вот. Я как раз хотел тебе его вручить.

Он достал из шкатулки на столе сияющее, как солнце, ожерелье из золотых пчел. Протянул Климене:

– Это не просто украшение. Очень сильный оберег. Делал специально для тебя. Охраняет служительниц Персефоны от бед. Пчелы ведь ваши защитницы. Только никогда не снимай, никому не отдавай. Поняла? Это важно.

Климена надела ожерелье, погладила выпуклые сверкающие крылья: казалось, пчелы сейчас ими взмахнут и улетят. Спросила:

– Мне идет?

Ей шло. Сияние ожерелья оттенило загорелую кожу и добавило света и без того лучезарным глазам. Феодокр залюбовался.

– Спасибо! – поцеловала его в щеку Климена. – От него идет такое живое тепло… Ты и в самом деле великий!

Художник покраснел.

– Вот вы где! – вдруг заполнил комнату раскатистый бас.

Радамант шагнул в мастерскую с широкой улыбкой.