Ожог за ожог (ЛП)

Я чувствую себя опустошенной. Мне очень нужно поговорить с мамой и папой, услышать их голоса. Они наверняка попытаются уговорить меня вернуться домой, и я, скорее всего, так и сделаю.

Следующие пять минут я расхаживаю по комнате с вытянутым над головой телефоном и пытаюсь поймать сигнал, чтобы им позвонить. К сожалению, его нет. Когда мы жили здесь раньше, на острове Джар практически не было сотовой связи. Лишь в нескольких местах можно было поймать сигнал: возле маяка и изредка на парковке у лютеранской церкви. Но в основном остров оставался все зоны доступа. Очевидно, с тех пор мало что изменилось.

Я могла бы позвонить со стационарного телефона на кухне, но не хочу разговаривать с родителями в присутствии тетушки Бетт. Вдруг я расплачусь.

Тут я слышу, что тетушка Бетт поднимается по лестнице. Приоткрыв дверь, наблюдаю за тем, как она идет в свою комнату.

Наверное, мне стоит с ней поговорить. Раньше я делилась с тетушкой Бетт абсолютно всем. Летом, когда она приезжала к нам, мы спускались с холма и покупали горячий шоколад на Главной улице. Даже в августе. Она рассказывала мне о таких вещах, которые определенно не понравились бы моим родителям. О том, как она жила в Париже с женатым мужчиной, и о своих картинах в стиле ню. Тетушка Бетт прожила тысячу и одну жизнь. У нее найдется для меня хороший совет.

Тетушка Бетт уже в кровати. Ее глаза закрыты. Однако в следующее мгновение внезапно открываются — должно быть, она меня услышала.

— Мэри?

Я захожу в комнату и сажусь на корточки возле ее кровати.

— Ты уже спишь?

Она качает головой и моргает.

— Вроде нет. Или сплю?

Несмотря на то, что мне хочется плакать, я все же смеюсь.

— Я тебя не побеспокою?

— Нет! Что ты! — Она садится. — Ты в порядке?

Я делаю глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.

— Так непривычно здесь находиться.

— Да. Понимаю.

— Не знаю, подхожу ли я этому месту после всего, что случилось.

— Это твой дом, — тихо говорит тетушка Бетт. — Где, как не здесь, твое место?

— Полагаю, нигде.

— Я скучала по тебе, Мэри. — На ее лице появляется едва заметная улыбка. — И рада, что ты здесь.

— Я тоже, — вру я, после чего возвращаюсь в свою комнату и залезаю в кровать.

И лишь спустя вечность наконец засыпаю.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ЛИЛИЯ

Мама в своей комнате разговаривает по телефону с папой, а мы с Надей смотрим внизу телевизор и едим домашнее мороженое с карамельным сиропом из «Скупс». Сначала, когда я спросила, не хочет ли она присоединиться ко мне, Надя отказалась, несмотря на то, что это ее любимый вкус. Я знала, что причина тому слова Ренни, сказанные на тренировке. Поэтому уселась с ведерком на диван и показательно начала слизывать с крышки мороженое.

— Только одну ложечку, — не выдержала Надя, в точности как я и ожидала. Все девочки в нашей семье сладкоежки.

Вскоре сушка для белья издает сигнал об окончании программы. Я ставлю передачу на паузу, иду в прачечную, бросаю чистую одежду в корзину и забираю ее с собой в гостиную. В сушилку я положила дополнительные салфетки с кондиционером, поэтому одежда очень приятно пахнет. Уткнувшись лицом в футболку, я наслаждаюсь ее теплом и ароматом. Потом начинаю складывать футболки в стопку, как вдруг замечаю Надин топик. Пятно от «Клубничного дайкири», на которое был нанесен пятновыводитель, исчезло. А с кашемировым свитером я даже не стала заморачиваться. Просто положила его в пакет для химчистки и понадеялась на лучшее.

— Вот твой топик, — говорю я, вручая его сестре.

— С-спасибо, — бледнея, отвечает Надя.

— Я вывела пятно, — продолжаю я, наблюдая за ее реакцией. — Алекс сказал, что в тебя кто-то врезался и пролил коктейль.

— Ага. — Надя кладет в рот большую порцию мороженого, избегая моего взгляда.

— А где рубашка Алекса? Я пыталась найти ее в твоей комнате, чтобы постирать и вернуть ему.

Она колеблется, но потом все же отвечает:

— У Жанель. Помнишь, я собиралась ночевать у нее после вечеринки? Я просила принести ее сегодня в школу, но она забыла.

Звонит мой телефон. Это Эшлин. Наша компания собирается сегодня в «Бабочке», после того как Ренни закончит работу.

— Кто это? — спрашивает Надя. — Ты идешь гулять?

Я откладываю телефон в сторону, разговор с сестрой еще не закончен.

— Надя, ты пила у Алекса, несмотря на то, что я просила тебя этого не делать?

— Нет! — У нее краснеют щеки.

— Тогда поклянись. Поклянись нашими сестринскими узами.

— Лилия, хватит. Я уже тебе сказала, — даже не глядя на меня, отвечает она.

Мое сердце разбивается пополам. Она не дает клятву, потому что лжет. Лжет мне в лицо, как будто в этом нет ничего особенного. Я никогда не врала Наде. Ни разу в жизни. Я бы никогда так с ней не поступила.

— Даю тебе еще один шанс. Сейчас же говори правду, или я все расскажу маме.

Надя смотрит на меня большими испуганными глазами.

— Хорошо! Подожди! Ну, может, выпила где-то полстакана «Клубничного дайкири». Я не просила, мне его дала одна подруга. Я думала, что он безалкогольный. И просто сделала пару маленьких глоточков, чтобы не переводить коктейль зазря. В этом нет ничего страшного. Ты же пила на тусовках, когда училась в девятом классе!