Ожоги

— Ты сообщила в полицию?

Я покачала головой. Бобби хлопнул ладонью по краю каталки так, что вокруг все задребезжало.

— Почему, черт побери?

Я наконец подняла на него глаза:

— Потому что думала… что это работа Элины.

Гнев его сразу угас. Он обернулся к Фери и Мак-Гоннигалу:

— Подождите меня в машине, ребята!

Они вышли, а он снова повернулся ко мне.

— Ладно, Вики, — в голосе его появились отеческие нотки, — расскажи все, с начала до конца, не только то, что, как ты полагаешь, я и сам могу узнать. Тони сказал бы то же самое, верно?

Да, это правда. Только я уже слишком стара, чтобы делать то, что велит мне отец. С другой стороны, кого я защищаю? Почему бы не рассказать ему то немногое, что мне известно о Сериз? Конечно, не в окружении трупов.

Служитель проводил нас в крошечную комнатенку, где обычно медики перекусывают между вскрытиями. Там я рассказала Бобби все о Сериз, включая Кэттерин и Церлину.

— Если нужно, я могу подписать все бумаги. У ее матери больное сердце, вряд ли стоит ее беспокоить.

Бобби кивнул.

— Хорошо. А теперь выкладывай, что ты делала на Одиннадцатой улице, почему так занервничал Роланд Монтгомери?

Он проделал это очень искусно — небрежно и почти незаметно сменил тему. Но меня-то не проведешь.

— Я и сама не могу понять, — серьезно ответила я. — А что?

— Он сегодня весь кипел от гнева, явился ко мне и потребовал, чтобы тебя забрали, если ты еще раз появишься вблизи «Копьев Индианы».

Бобби говорил нарочито нейтральным тоном, он не осуждал и не принуждал, просто сообщал информацию, давал понять, что не сможет меня защитить от таких влиятельных людей. И в то же время намекал, что, подскажи я ему, в чем тут дело, почему «Копья Индианы» стали такой горячей темой сразу после пожара, тогда… К сожалению, — я ничем не могла ему помочь. Но он этого не понял. И опять разозлился. Ему почему-то казалось, что я все делаю из упрямства, только бы ему насолить. Он называл это синдромом бунтующего подростка и ждал, когда я это перерасту, как переросли шестеро его детей.

В два ночи, после сумасшедшей и безмолвной гонки по пустынным улицам, Фери доставил меня домой. Я не делала попыток к примирению ведь я же не виновата, что он увидел меня с Робином. И вообще, я не Дездемона, и все это больше похоже на фарс, чем на трагедию.

Я вошла в подъезд и подождала за дверью, пока он уедет. Мой «шеви» стоял напротив, через улицу. Я села за руль, развернулась и поехала пустыми улицами по направлению к Нейви-Пиер.

Строительный комплекс Рапелек — это, я вам скажу, настоящий монстр. Он, конечно, расположен не на самой Нейви-Пиер: здесь пока строительство не разрешено — члены городского управления никак не могут решить, как поделить этот лакомый кусок. Фактически участок находится на Лейк-Шор-Драйв и лишь обращен к улице Нейви-Пиер с ее складами-развалюхами и служебными помещениями. Теперь вдруг она неожиданно превратилась в предмет вожделений для строителей и будущих домовладельцев.

«Мой» участок занимал огромную площадь между рекой и улицей Иллинойс. Финансирование началось в прошлом мае, и деньги потекли рекой. Жилые башни уже достигли двадцатого этажа, а вот офисно-торговый комплекс продвигался значительно медленнее. На картинках в газетах он выглядел, как гигантская студенческая аудитория; сейчас готов был лишь нижний этаж.

В темноте комплекс напоминал гигантский скелет. Наверху, над верхними этажами, горели голые лампочки. Я слегка вздрогнула. Вообще-то я не боюсь высоты, но здесь… Пугала не столько высота, сколько открытое пространство. Даже стен по-настоящему еще не было. Даже на уровне первого этажа ощущался страх. Вместо окон черные дыры, за деревянными заграждениями — бездонная пустота… По телу побежали мурашки, я с трудом подавляла желание развернуться и отправиться к своему «шеви». И домой, домой! Спокойно, Вик, спокойно, шажок за шажком, аккуратно, след в след. Какая же ты дура, Вик, что не переоделась в джинсы и кроссовки. Ну кто ходит по стройке в таком туалете, скажи?

Сначала я обошла весь участок. Сторожа нигде не было. Попасть сюда можно было несколькими путями. Я выбрала наиболее освещенный и не очень заваленный строительным мусором. Каблуки звонко цокали в ночной тишине. Я добралась до третьего этажа, где кончались деревянные заграждения. Ладони вспотели, когда я ступила на цементное перекрытие, даже между пальцами ног бегали мурашки. Справа от меня было темно. В свете небольшой лампочки, падавшем слева, едва можно было разглядеть общую конструкцию здания. На этом уровне даже стен еще не было, а темные пятна на полу могли оказаться провалами или каким-нибудь оборудованием. Я с ужасом подумала о Сериз, которая пришла сюда одна умирать.

— Эй, кто-нибудь! — крикнула я, рупором приложив руки ко рту.

Ответа не последовало, только эхо отозвалось вдали. Пот стекал за воротник. Однако ночной ветерок быстро осушил кожу, и я начала дрожать.