P&S - агентство "пережить смерть" (СИ)

Посещение морга. Санитар под лёгким шафе, с резиновым фартуком, замазанным в крови, ведёт меня к столу. На нём лежит кукла, очень похожая лицом на мою Анночку, но из-за рваной раны на щеке, не уверен. Я ему говорю, она не похожа на мою жену. Тогда этот «добрый» самаритянин, сплёвывая под ноги, стаскивает с тела покрывало. У неё переломаны конечности, из кожи на левом боку, торчит острый обрубок ребра, а левая нога вывернута наоборот, пяткой вверх, на большом пальце другой ноги весит бирка. Она ужасно обнажена, я кричу этому извергу, чтобы он накрыл её… Да, да, да — это она! Ты сука, ты нелюдь… что же ты творишь?.. Санитар безразлично отвернулся от меня и задвинул труп в ячейку холодильника. Конечно, же, он-то уверен, что всех нас так «задвинет» в своё время… Будь ты проклят, урод… Он только кивает и суёт мне документ для подписи… извращенец… маньяк… я дрожащими руками оставляю бессмысленную загогулину… И пустота…

Посещение больницы. Идёт операция, меня не пускают к сыну. Я сижу в приёмном покое и мучительно жду, потеряв понятие времени. Ко мне подходил Семён Макаров, тот самый лейтенант, который и звонил. Что-то мне говорил про несчастный случай, о чём-то спрашивал, кому-то давал указания по телефону… все эти действия были как во сне, я не мог ни о чём думать. Где-то взор выхватил Лизу с красными глазами, потом мелькал Антон, о чём-то он договаривался, кто-то меня обнимал, другие, как в немом кино, говорили, беззвучно открывая рот.

— Ты меня оставил без ребёнка… убил мою дочку… — в какой-то момент ворвалась Валентина Ивановна, несколько раз она ударила меня по щекам… Я, немного сконцентрировал внимание и смотрел сквозь пелену на свою тёщу. Она рыдала… после она меня обнимала и просила прощение, потом опять проклинала… Я себя тоже…

Наконец доктор вышел к нам, сказал, что ребёнок прооперирован удачно и он жив… только маленькая такая проблема осталась, мальчик без сознания… И сейчас он в коме, и когда придёт в себя — неизвестно…

Потом небольшой провал… и вот мы уже стоим в палате… На кровати лежит маленькое тельце, от него выходят какие-то трубки, провода, он весь перебинтован. Большая махина с поршнем, возвышается над ребёнком, прокачивая воздух в Богдана, грудь которого, как волна ходит то вверх, то вниз. На мониторе прыгают электрические дуги, я смотрю и говорю врачу, чтобы он разбудил сейчас моего сына, вы зачем так издеваетесь над малышом? Он же просто ребёнок, дайте мне его, я сам его разбужу, раз вы, идиоты не можете… Я пытаюсь подойти к кровати, меня хватают какие-то люди, среди них узнаю Антона, врача… Кричу им — вы изверги, что же вы делаете? Это же мой сын и он меня зовёт… отпустите меня… Кто-то мне поставил укол, пока держали. И опять пустота…

Похороны и кладбище… идёт дождь, мокро, слякотно… Мы стоим у вырытой ямы, священник читает молитву, бабы кругом плачут. Подходим и кидаем вниз поднятую с кучи, грязь. Валентина Ивановна у края застывает и падает на колени, с головы соскальзывает чёрный платок и устремляется к красному гробу. Я как сомнамбула подхожу к тёще, и так же встаю на колени, беру её за руку. Мы вдвоём плачем, она навзрыд стонет, я беззвучно сотрясаюсь, не в силах издать звук. Работники похоронного бюро, сплюнув на руки, дружно стали закапывать. Один из них, подошёл к берёзе и обвязал ствол полотенцем. Хруст от лопат, вгрызающихся в землю, скребёт мои нервы — испытываю почти физическую боль. Вдохи, выдохи работников, стоны и плач окружающих людей, все эти звуки вбиваются в мой мозг, как гвозди в дерево. Я теперь знаю, какие буду видеть сны в ближайшем будущем. Попозже, после того как последняя глина легла на свежий холмик и притопталась лопатой, ко мне подходит бригадир копателей и таким наглым тоном просит своим напарникам по сто рублей, каждому поверх, видите ли, сильный дождь и очень тяжело… Я дал ему тысячу без сдачи и пожелал счастье… Установили большой деревянный крест. С удивлением смотрю на даты… тридцать три года, всего лишь тридцать три года, а нет… она два месяца не дожила до тридцати трёх лет… Дальше провал…

Опять больница. Мы с тёщей практически живём в палате, периодически сменяя друг друга, без лишних слов, в молчании. Один раз пришёл мужчина с цветами и апельсинами, извинялся за случившееся, просил прощения, говорил, что теперь не сможет жить… Я ему сказал, что сможешь, у тебя ведь жена и дети живые, и вообще, сука, зачем ты принёс цветы и апельсины? Неужели тебе не сказали, что малыш в коме? Он пятился к двери, отводя свой взгляд. И вообще, чтобы мои глаза больше не видели тебя, иначе я могу впиться зубами в твою шею. Он больше не появлялся в больнице. Где-то там шли расследования да суда, но это в параллельном мире, не в моём. Мне глубоко было ср…ть что с ним будет, посадят его или нет, ведь он уже сделал своё дело… разбил мою жизнь на осколки…

Так, отрывками, пролетел месяц, а сын так и не выходил из комы…

Часть 6 Глава 8