Паб (сборник пьес)

Мужчина. Ну а зачем, что во мне такого? Я что, я выгляжу так, что мне можно исповедоваться, а? Я что, я в рясе, или у меня крылья прорезаются? Зачем мне эта информация, мне и так плохо!

Женщина. Я не знаю, наверное, глупо говорить «прости»? Да?

Мужчина. Да. Еще глупее вообще было начинать говорить про это!

Женщина.

Просто он умер, он умер, и я ходила на кладбище в субботу, проститься с ним ходила... А там, представляешь, он, оказывается, был араб, представляешь, и все там стоят и по-своему что-то шепчут, молитву что ли свою, а девушки, дочки его, наверное, девушки стоят, и я заметила, шепчут не молитву, а просто «раз, два, раз, два», чтобы казалось, что они знают все эти обряды и тоже молятся! А какое там – они ж молодые, – старики, и то не все обычаи помнят, а молодым зачем! Мне так смешно стало, я тоже стала бормотать что-то, бормотать и смеяться... и они на меня посмотрели и тоже стали смеяться, стоим, бормочем над гробом что-то, и никто не знает что...

Мужчина. Мы все, все что-то бормочем, и никто не знает что, ты мне, я тебе... раз, два, раз, два... конечно, можно воспринимать всё это всерьёз и даже надеяться на что-то, заводить семью, растить детей, обращаться к Богу, – а ведь всё это для него, может, – раз, два, раз, два...

Женщина. Я засмеялась, и они засмеялись, представляешь, и так сразу мне легко стало, я вспомнила, как он смеялся, как мы смеялись вместе с ним... у меня это часто бывает – начинаю смеяться и всё тут! В самые серьёзные моменты! Хоть как хочу притвориться, а все равно что-то лезет из меня и никак уже не остановиться, вся душа наизнанку!.. Это я в мать! Она у меня болгарка, ты знаешь... у нас каждый раз по праздникам собиралась куча народу, все знали, что она болгарка и хорошо поёт – все просили исполнить ее национальные песни, и она пела, все хлопали, даже плакали, а она выходила потом на кухню и смеялась, я говорю: ты что, а она мне потом уже, как я повзрослела, рассказала, что ни слова по-болгарски не помнит, сама все песни придумала на своём выдуманном языке, а все верили, что это что-то национальное она поёт, родное, душевное, а мама моя, она просто плевать на них на всех хотела – ей просто то, что она так веселилась, ей это помогало справляться, справляться как-то с тем, что она жила в чужой стране с нелюбимым человеком, ей это помогало...

Мужчина. Да... и ты точно в неё, ты, когда смеёшься, ты становишься страшной, потому что ты становишься такой, какая есть... мне всё про тебя становится понятно и страшно...

Женщина.

Когда смеются, – все становятся такими, как есть... смех, это не «раз, два, раз, два», – смех выдает нас, даже если мы этого не хотим... мы придумали ритуалы, придумали свою жизнь, смерть и когда нам становится противно и страшно, мы просим Бога помочь нам, помочь разобраться в самих себе, в том мире, который мы создали с Его помощью... но как Он поможет нам, если даже наши просьбы к Нему мы бормочем в масках, из-за которых слышится только «раз, два, раз, два»!.. Но когда мы смеёмся, может быть, когда мы смеёмся, Он хоть что-нибудь понимает про нас... а, как ты думаешь? (Вдруг из-под одеяла раздается странный голос, исполняющий песню «Yesterday».) Что это?

Мужчина(начинает смеяться): Это поющий вибратор, он запрограммирован, и через определённое время он поёт, то есть, ты уже должна была кончить, вот он и запел...

Женщина молчит, голос поёт и кажется, что женщина занимается чревовещанием. Но вдруг женщина начинает дико хохотать.

Женщина. Бред какой, а как его выключить?

Мужчина.

Он должен допеть, допоёт и отключится!

Женщина. Ужас, какая длинная песня!

Женщина и мужчина затихают, прислушиваются, – вибратор замолкает, но вдруг неожиданно начинает петь по новой. Мужчина и женщина снова заражаются приступом дикого смеха.

Конец