Падающая звезда

Харм остановил машину перед ранчо, поставил ее возле колеса от автофургона. Джек Дризер появился из распахнутой двери, пошел навстречу Нии. Она выбралась из джипа. Джек подошел и обнял ее. Харм машинально прижал руку к боку, где под курткой у него находился револьвер. Ему захотелось оказаться в самолете. Там было спокойнее и безопаснее.

Джек взял лицо Нии в ладони, заглянул в глаза. Харм почувствовал, что вернувшись сюда, Ния как бы утратила уверенность. Дризер тихо произнес:

– Мне очень жаль, что так случилось. Знаешь, я думаю, никто из нас не понимал, как обстоят дела с Леонардом. Насколько плохо у него, в действительности, обстоят дела.

– Ты, правда, хочешь закончить фильм, Джек? Ты думаешь, что сможешь сниматься?

«Молодец, – подумал Харм. – Ния начала свою игру».

– Да, хочу, – ответил Джек. – И скажу тебе честно, не ради Леонарда или Тэсс. И даже не ради Мирины. Я – эгоист. И хочу закончить фильм, потому что это моя первая настоящая главная роль. Потому что я снимаюсь в нем с тобой. И считаю, что картина должна получиться чертовски хорошая.

Ния вошла в дом вместе с Джеком.

– Я рада, что ты здесь, – сказала она Джеку.

– Черт побери! Что ты сделала со своими волосами? – спросил Дризер.

Прямо за дверью на длинном столе располагалась целая выставка из глиняных чаш, плетеных корзин, сухих букетов. В квадратной корзине рядом с деревянной фигуркой койота, стопкой лежала почта. Харм наблюдал, как Ния потянулась, быстро просмотрела конверты.

– Все за домом, возле бассейна, – сказал он.

– Мы будем там через несколько минут, – отозвалась Ния.

Харм пошел вслед за Нией через гостиную во внутренний дворик, вышел через застекленные двери, резко остановился.

– «Что такое? – подумал он. – Вернись назад на минутку». – Он повернулся. Странное ощущение – вернуться за чем-то забытым и никак не вспомнить, за чем именно. В вестибюле под столом на терракотовых плитках лежала одна-единственная кожаная перчатка. Он поднял ее и сунул в карман.

Отпечатков нет ни на машине Джакобса, ни в домике, ни на ноже. Харм нашел перчатку – коричневую мужскую перчатку.

Выйдя из дома в тень портика, он остановился. Мирина приподнялась навстречу.

– Харм, спасибо вам. Спасибо, что вы привезли Нию домой. Садитесь, – махнула она рукой.

Многие из тех, кто был на памятном обеде, снова собрались здесь. Рассаживались на стулья в тени возле бассейна. Дьердь Файн прилетела утренним рейсом. Журналистка была в новом костюме. В черных кожаных штанах и тонкой сверкающей кольчуге. Ноги в красных кожаных ботинках она положила на стол. Магнитофон был включен. Мирина, должно быть, дала ей полный доступ к актерам. И полную свободу, чтобы она могла писать о съемках. Если «Визионфильм» теряет деньги, им понадобится привлечь к фильму внимание публики. Газетная шумиха вовсе не будет лишней.

Харм внимательно оглядел присутствующих. Хоув сидел впереди, неподалеку от Мирины. Он был в своем неизменном рыбацком жилете с кармашками.

Присутствовала и продюсер Леонарда Полетт, с которой Харм беседовал на обеде. Полетт стояла рядом с Сюзанной Сколфильд. Джино и Конни щелкали жевательной резинкой. Джек с Нией сели неподалеку от Мирины. Та продолжала разговор.

«Интересно, где Моравио?», – подумал Харм.

– Мы рассчитываем на три дня, – сказала Мирина. – На полных три дня. Фактически, нам осталось отснять пару кадров в мотеле. С этим можно справиться за день, если как следует поднапрячься. Потом сцена с поездом. Все вы знаете Катарину Палмер. Она прибыла сниматься в сценах вместо Тэсс Джуран и закончит с нами фильм. Катарина, мы в долгу перед тобой. Ты спасаешь нас.

Все захлопали. Мирина продолжала:

– Джек Дризер и Дэн Хоув помогут мне с режиссурой, а Мануэль Моравио займется развитием сюжета и изменениями, хотя, начиная с этого момента, мы будем снимать то, что написано в первом варианте. Необходимо максимально облегчить работу, что поможет нам закончить съемки в срок. Больше никаких поворотов.

Полчаса она отвечала на вопросы, потом группа разошлась. Мирина обняла Нию, и они вместе направились в кабинет Леонарда. Ния оглянулась на Харма, он пошел вслед за ними.

Мирина предложила им сесть, постояла несколько мгновений перед столом Леонарда. На столе лежала папка с бумагами. Прежде чем сесть, Мирина пролистала страницы. Она глубоко вздохнула и положила голову на стол. Поколебавшись, Ния подошла к ней. Мирина обняла ее одной рукой. Плечи вздрагивали в беззвучных рыданиях. Раньше Мирина была очень сдержанной. Она выпрямилась, откинулась на спинку стула. На минуту задержала руку Нии в своей. Глаза Мирины были сухими. Черные волосы распущены по плечам.

«Она постарела», – подумал Харм. За те дни, что они не виделись, она постарела, действительно. В каждой морщинке проступил ее истинный возраст. Мирина с трудом сглотнула раз, другой.

– Кажется, я не могу плакать, – она дотронулась до горла. – Все застревает здесь. Думаю, что полный упадок сил наступит где-нибудь через год. Сейчас для этого неподходящее время. Моя семья держалась точно так же в Праге. Оставшиеся в живых. Стоики.