Падающий цветок

- Мы не ругались, Мустафа. Просто мы давно не виделись с твоей мамой и очень соскучились, были немного злы из-за долгой разлуки. – стараюсь говорить мягко, чтобы успокоить ребёнка. Опускаюсь на корточки, чтобы быть с ним одно роста.

- Вы знакомы с мамой? – он оживляется, приближается и касается маленькой ручкой моей щеки и потом маленьким пальчиком проводит вокруг моего глаза, очерчивая его контуры. – Ты мой папа?

Его слова застают меня врасплох. Язык прилипает к небу. Он смотрит на меня серьезно. Из нас двоих взрослее сейчас кажется он. Сынишка умеет складывать дважды два.

Мне хочется сказать ему, что да. Но мне словно зашили рот. Не могу произнести и слова.

Чтобы ни было между мной и Викой, имею ли я право сказать ему вот так всю правду?

Здравствуй, Мустафа, я твой папа. Твоя мама изменила мне с моим телохранителем и сбежала от меня к королю бедуинов?

Мальчик неумолимо смотрит на меня, ожидая ответа.

- Думаю, этот разговор нужно продолжить в присутствии твоей мамы, мой лев. – беру его маленькое лицо в свои ладони. – Сейчас пока не стоит говорить ни с кем на эту тему.

Любой другой ребёнок мог бы не понять. Но мой сын уловил каждое слово.

- Мне не нравится, Ахмед, что ты уводишь в пустыню моего сына.

Зейд напоминает мне крысу, которая умудряется пролезть в любую щель и залезть в чужое грязное белье. Он быстро приближается к нам, желая забрать Мустафу.

Назревает конфликт.

Выпрямляюсь и становлюсь перед мальчиком, загораживаю его собой.

- Я буду говорить с твоим братом и отцом. У тебя есть власть, но у них её больше. – бедуин пытается мне угрожать. Он подходит ко мне в плотную и говорит на ухо так, чтобы мальчик не мог ничего услышать:

- Ты зря решил поиграть в папочку. Для тебя это очередная игра, которая быстро надоест. А для нас это жизнь. Мы были счастливы. Вика не вспоминала о тебе и дня. Она не разу мне ничего не говорила, но все это время я чувствовал невидимые шрамы, которые ты на ней оставил. Ты даже не представляешь, сколько мне потребовалось ночей, чтобы отогреть ее и излечить эти раны.

+++

Виктория.

Зейд перепачканный кровью заставил меня пробудиться от своих тяжелых мыслей. Выглядит он не просто неважно, по нему целый так проехал. Знала я имя этой машины. Ахмед зашёл слишком далеко.

- Я поговорю с ним. – решаю я, стискивая кулаки. – Он не должен так себя вести с тобой и твоими родными. Вы этого не заслужили!

- Вика, нет! – Зейд вытирает лицо салфеткой. – Ты не должна…

Я не дослушиваю его, просто выхожу из шатра и стремительно направляюсь к гостевому, собираясь показать Аль-Мактуму, кем я стала не без его участия. Я больше не та маленькая девочка с Мадагаскара, которую можно поставить на колени и засунуть член в рот. У меня есть силы дать ему отпор. У меня есть стимул бороться.

В спешке я вновь забыла про платок и теперь мои волосы грозно развивались на ветру.

Солнце уже зашло, и дорогу освещали только центральный костер и развешанные над шатрами лампочки. В их свете я напоминала разъярённую амазонку.

Бедуины рано вставали и рано ложились спать, но некоторые еще бродили по лагерю, теперь бросая на меня испуганные взгляды.

Эсме поймала меня, ухватив за руку, она была крайне раздражена.

- Ты опять без платка! – прошипела она, отталкивая меня назад. – Эмир, итак, зол на нашу семью по неизвестной причине, и чего ты добиваешься своей разнузданностью и невоспитанностью. Мы все принимали тебя ради Зейда, закрывали глаза на твои оплошности, понимая, что ты выросла в семье, не придерживающейся всех традиций. Но сейчас тебе нужно собраться и быть идеальной и примерной женой. Ради всех нас, ради Зейда!

- Убери руки, Эсме. – мой голос был неузнаваемым. Я была в бешенстве и чеканила каждое слово. Девушка отпустила мою руку, прочитав в глазах не контролируемый гнев и, что если она меня не отпустит: я ударю ее.

Мне были безразличны ее чувства, и как я выгляжу со стороны. Меня трясло. Я должна была защитить свою семью любой ценой. Просто прохожу мимо, оставляя ее порождённой, продолжая направляться к шатру Ахмеда. Уверена, что многие меня видят и думают – что я делаю? Но я устала играть роль, пора стать самой собой.

Я захожу в его шатёр без приглашения. Врываюсь и замираю на пороге. Застаю Аль-Мактума развалившегося на подушках и курящего кальян. Он был в одних штанах, максимально расслаблен и не принужден.

- Знал, что ты придёшь. Не удержишься и прибежишь ко мне. – его самодовольный голос раздражал и подзадоривал меня еще больше. Внутри столько всего кипело, я готова была все выплеснуть наружу. Может быть этого делать не стоило. Слишком необдуманно играть с хищником, но терпеть я больше не могла.