Падение

Задержки, неполадки, буйные пассажиры. Она передавала ему миллион недоеденных блюд из первого класса и в два раза чаще наливала кофе. 11 сентября он позвонил ей одной из первых. Когда умер его отец, она прислала цветы. Каждый год их семьи обменивались рождественскими открытками. После двадцати лет полетов Билл был не просто коллегой. Он был другом, родным. Джо знала Билла.

– Да, – ответила она. – Я знаю, что ты не разобьешь самолет.

Но при этом глубоко внутри нее что-то кольнуло.

На металлической стойке завибрировал телефон. Она прочла сообщение и улыбнулась.

– ФБР уже в пути к твоему дому.

Билл схватил ее за плечи и поцеловал в лоб со слезами облегчения.

Он снял трубку телефона, чтобы позвонить в кабину, но секунду помедлил, прежде чем нажать кнопку.

– ФБР спасет мою семью, а мы спасем самолет. Я постараюсь с ним договориться, но ничего не гарантирую. Возможно, вы тут сами по себе. Но будьте начеку. Вы знаете, что вы не одни.

Джо кивнула.

– Скорее всего, – сказал Билл, – мне придется подыгрывать. Я сделаю все, чтобы не бросать баллончик. Но у меня может не остаться выбора. Считайте, что газовая атака будет, если только ФБР не успеет освободить мою семью. Он их убьет, если решит, что я выбрал самолет.

– Ясно.

– Салон должен быть готов, понятно?

– Так точно, капитан.

– Джо, чтоб тебя! Я-то, может, и капитан, но, когда эта дверь закроется, ты будешь сама по себе. Все понятно? Это твой салон. – Его глаза вспыхнули от нетерпения, и под его взглядом расцвела и ее уверенность. – Даю слово, что не разобью самолет. Но как мне это сделать, я еще не понял. А что касается салона – уже тебе придумывать, как подготовить людей к нападению. Поняла?

Джо молча кивнула, и Билл позвонил в кабину, чтобы второй пилот отпер дверь и впустил его обратно. Она развернулась, блокируя проход. Капитан и стюардесса стояли спина к спине: он – лицом к кабине, она – к салону.

– Я тебе доверяю, Джо. Мы контролируем самолет.

За ее спиной открылась и закрылась дверь, и она осталась одна. Одна в своем салоне.

Глава пятая

– Без изменений? – спросил Билл.

– Без, – ответил Бен.

– Контролирую.

– Контролируешь.

Бен расстегнул ремень и отодвинулся на кресле. Пригнувшись, переступил через центральную приборную панель. Поправив штаны и подоткнув рубашку, выглянул в глазок, чтобы проверить, что Джо все еще на своем посту. Билл за его спиной вернул кресло в рабочее положение и пристегнул ремень – контроль над судном перешел от помощника обратно к командиру.

Билл знал, что у него меньше пяти секунд.

Пять секунд, когда экран компьютера еще не включился и Сэм его не видит. Пять секунд, пока Бен отвлекся и не будет задавать вопросов. Пять секунд, чтобы нажать и повернуть нужные ручки приема. Пять секунд, чтобы включить запасную частоту. Пять секунд, чтобы убрать звук в наушниках Бена – чтобы тот не слышал второй канал. Серые ручки с белыми полосками выстроились по центру у его колена, ожидая его команды.

За весь полет эти пять секунд – единственная возможность, чтобы включить то единственное, что он смог придумать для спасения из этого ада.

– Дверь открывается, – сказал Бен.

Дверь открылась и через секунду со стуком захлопнулась.

Готово. И всех пяти секунд не понадобилось.

Но этому плану пока придется подождать.

Билл раскрыл ноутбук.

Кэрри медленно качала Элизу, прислонившись щекой к лобику спящей малышки. Рядом стоял Скотт, уже с сухими глазами. Никто из них не смотрел в камеру.

– С возвращением, – поприветствовал его Сэм. – Принимай.

На почту Билла упало письмо.

– Привет, – сказала Джо с убедительной улыбкой, обернувшись на звук закрывшейся двери. – Как там дела?

– Да все та же фигня. Живем в мечте, – сказал Бен, заходя в туалет.

– Что-нибудь поешь или выпьешь? – окликнула Джо раньше, чем он закрылся.

– Только кофе, спасибо.

– Какой будешь?

– Двойные сливки, один сахар.

Дверь туалета щелкнула. Джо тут же схватила полный кофейник и тихо вылила в мусор. Зарядив новую капсулу, подождала, пока не услышит смыв, затем нажала кнопку. Она хотела выиграть для Билла столько времени, сколько возможно.

– Это что? – спросил Билл, читая письмо.

Оставшись один в кабине, он мог говорить в полный голос, без наушников и писем, и говорил быстро, зная, что это продлится недолго.

– Это заявление, которое ты произнесешь на камеру, – ответил Сэм.

Билл продолжал читать, качая головой.

– Но… что ты сделаешь с записью?

– Разошлю в новости. Потом. После крушения.

Однажды учитель истории в школе Билла поставил классу зернистые черно-белые записи, на которых военнопленные американцы во Вьетнаме читали признания после избиений и пыток. В ту ночь Билла растормошил испуганный младший брат, и Билл обнаружил, что его кровать промокла, а голос охрип: пустые глаза заключенных преследовали даже во сне.

– Я не стану это читать, – сказал Билл.

Сэм посмотрел в камеру горящими глазами.

– Кэрри. – Он заглянул в свою кружку. – У меня остыл чай. Не нальешь еще?