Падение Арконы

Всеслав тяжело переживал развал общины и поэтому иногда позволял себе пропустить одну-другую рюмочку, чего ранее с ним не случалось.

Спиртное согревало, отвлекало от горьких мыслей о недолговечности сущего. Вот в таком, слегка расслабленном состоянии, наш герой и застал своего бывшего тренера.

— Игорь! Сколько лет!? Сколько зим!?

Заходи!

Он тут же потянул друга за рукав внутрь комнаты, где усадил в кресло, сунув под нос пухлый томик Толстого.

— Ты смотри, во как Лексей Константиныч дает!

Следует отметить, что последний год Игорь вообще не касался художественной литературы, поскольку давно переболел детской начитанностью. Тем не менее вскоре Игорь разделил восторг Всеслава:

Он вдруг сказал народу:

«Ведь наши боги дрянь,Пойдем креститься в воду!»И сделал нам Иордань.«Перун уж больно гадок!Когда его спихнем,Увидите, порядокКакой мы заведем!»

Послал он за попами В Афины и Царьград, Попы пришли толпами, Крестятся и кадят, Поют себе умильно И полнят свой кисет; Земля, как есть, обильна, Порядка только нет.

— Занятно. Но я пришел по делу, — напомнил Игорь.

— Выкладывай. Тебе кофе с молоком? — осведомился Всеслав.

— Спасибо, я не пью кофе, если можно — чай, и не очень крепкий.

— Итак?

— Итак, в меня стреляли, — продолжил Игорь.

— Вот это да?! Зачем? Кто?

— Интуиция говорит, что вот эти ребята, — Игорь протянул Всеславу изрядно помятый в кармане сложенный вчетверо листок проспекта.

Всеслав пробежал текст глазами.

— Гм! Широко замахнулись. Но они вряд ли бы стали действовать столь примитивно, если б ты им серьезно насолил.

Это обычное приглашение к сотрудничеству, каких тысячами раскидывают по почтовым ящикам. Так, в чем вы не сошлись?

— Я тебе вовсе не сказал, что меня хотели убить, — сказал Игорь, совершенно ясно, это была проверка.

Видишь, и тебе тут же пришли в голову веские доводы против участия Интеллектуального Братства в грязных делишках. Вывеска обязывает. Они все верно рассчитали, и никто до них не докопается.

— Знаешь, по-моему в последнее время ты стал излишне…

— Ну, договаривай, Всеслав! Мнительным?

Осторожным? Нет, Всеслав, я не страдаю манией преследования. Если не ошибаюсь, мне не стоило и к тебе заходить.

— Не вижу в этой бумажке ничего криминального. Они в лучшем случае утописты. Делать людям нечего.

Нет, если в тебя действительно стреляли…

— Всеслав! Ну, что ты говоришь? Они продырявили мою дверь в трех местах. Дырки величиной с кулак.

Помповое ружье. Правда, теперь я ученый…

— …Хорошо! Но может, это просто кто-то сводит счеты?

— Нет, Всеслав! Речь идет о моих разработках, о моей книге. По правде, мне очень нравится их постановка вопроса. Но вот то основное в чем мы расходимся окончательно и бесповоротно: я считаю, что единственным законом личной и общественной жизни может быть лишь внутренний нравственный закон каждого. Я был бы им Братом, если бы мне оставили мою собственную совесть, мое собственное представление о справедливости, а не навязывали в качестве чего-то несомненного справедливость Братства, Совета, Магистра. Им не угодило, что моя книга, а они как-то о ней проведали, не подлежит их принципу «свободного распространения»… По-ихнему я занимаюсь «умышленным сокрытием информации», однако, оставляю за собой святое право что-то рассказывать всем, а что-то утаивать до поры до времени.

— Узнаю прежнего Игоря. Раньше тебе не нравилось христианство.

— Я и сейчас не признаю его милосердия! — взбеленился Игорь, — А знаешь почему? Потому что институт Христа, как и это пресловутое Братство, искажает мои представления о Справедливости. И не надо меня уверять, Всеслав, что христианская справедливость есть милосердие. Иегова, да и Христос, милосердны далеко не всегда, хотя, возможно по-своему они и справедливы. У язычников-русов, и не мне это тебе говорить, не было понятий Добро и Зло, их заменяли более объемлющие Правда и Кривда. Скажи-ка, злой ли Сатана? Злой и гадкий — ответит любой школьник. А бог какой? Выходит, добрый! Так почему же служители Господни, Церковь, всякие там Ордена, да Монашества, призывая к всепрощению от имени Христа, развили такую кипучую деятельность, что вырезали и втоптали в грязь целые народы?!

И наш в том не исключение! От какого-такого великого добра это сделано? Я сужу, пусть судят и меня. Но по Кривде все кругом, ох и по Кривде!

— Так и пишут же — Правда к небесам вознеслась, а Кривда — по Земле бродит, — усмехнулся Всеслав, а затем уже серьезно добавил, — По-моему, основная заслуга христианства именно в том, что оно утвердило понятия Зла и Добра.

— Ой, ли? Это общее заблуждение.

Христианство не придумало ничего нового. Заратустра, то бишь по-гречески Зороастр, первый из известных мне пророков, по меньшей мере за двенадцать веков до Христа говорил, и Гаты это подтверждают: