Падение Фаэтона | Том I | Огонь Ра (СИ)

Сирена и мигающий алый свет – мои сегодняшние спутники. Спросонок я впрыгиваю в эко-костюм и бегу по короткому коридору к отсеку управления периферическими пушками. Попав внутрь, я первым делом закрываю за собой дверь на случай разгерметизации нашего штурмового корабля. Но не блокирую, чтобы в случае моей гибели экипаж изнутри мог попасть в отсек для замены меня. Кресло с нейрошнурами уже ждет меня. Передо мной экраны, отражающие внешнюю боевую ситуацию, и механика корабельного бластера – на случай повреждения аппаратуры полуавтоматического наведения на цель. Шлем бортового стрелка погрузил меня в виртуальный интерфейс, выведя мое сознание за пределы брони корабля.

ИИ подсвечивал противников. Их было семь – легкие истребители цивилизации насекомых. Слабо бронированы, но подвижны и поэтому опасны. Такие истребители управляются одним пилотом – одним разумным насекомым, которое связано с роем ментально и электронно, а потому легкие корабли работают сообща.

Основное оружие штурмового судна тяжелыми фотонными ударами начало бить по вражескому авианосцу. Это не моя задача, а вот семеро жуков – вполне моя. На первый взгляд, истребители нападали хаотично, кружась и меняя углы атаки. Но, как говорил наставник МихЛивиус: «Смотрите на маленькое в большой проекции!».

Я запросил у ИИ схему, которую видели бортстрелки с других крейсеров. Насекомые организовали карусель – кружащий кольцом рой боевых единиц. От кольца на каждый наш крейсер приходилось по семь истребителей, которые отделялись от роя, отстреливали боезапас и уходили на тыльную часть роя подзаряжаться.

Глобально бы лупануть по центру подзарядки истребителей, и проблема с пополняющими боезапас была бы решена. Но это, опять же, не моя директива, а командующего ударной крейсерской группой. Моя задача – эти проклятые семь истребителей. И я начал хаотическую стрельбу с целью дезорганизовать перемещение и маневры жуков. Жуки тоже живые и они могут ошибаться. Такую ошибку отследит ИИ, а мне останется только дать команду на уничтожение зазевавшегося врага.

***

– Почему же не заменить нас, как бортстрелков на управление только посредством ИИ? – спросил я в воспоминаниях, сидя на теоретическом занятии по нейросинхронизации.

– У вас, адепты, в отличие от примитивных машин, есть душа. Она в спайке с программой дает более хорошие боевые показатели, чем просто человек или чем просто программа, – отвечал как по заученному МихЛивиус.

– Вы сказали, что у примитивных машин нет души. Значит, у каких-то машин есть? – спросили из аудитории.

– Бескрайний космос открыт нам не полностью, но мы знаем точно, что к факту наличия души можно прийти не только с помощью углеродного эволюционного развития…

– А можно для «В» класса простыми словами?

Зал хохотнул. Адепты «В» любили шутки, в том числе и самоиронию.

– Душа может зародиться, где угодно, – краешек линии губ МихЛивиуса слегка пополз вверх, он оценил юмор.

***

– Минус! Теперь их осталось шестеро, – подумал я, когда истребитель жука разорвало.

Моя плазма нарушила целостность атмосферных систем, и отрицательное космическое давление разорвало вражеское суденышко. Бортовой журнал писал мои мысли и эмоции. Если мы погибнем, то вся информация будет доступна для анализа и передачи близким. В моем случае просто для анализа.

Я находился в потоке медитативного огня. Рефлексы брали на себя все боевые функции. Сознание, казалось, даже не задействовалось, но это было не так. ИИ плотно работал со мной. Бортстрелки не бывают с ожирением или лишним весом, и дело не только в регулярных тренировках в академии. Нейроны головного мозга сжирают все запасы до конца во время космического боя.

– Еще минус. И еще! Все хорошо. Всего четыре жука на экранах. Почему они создают им возможность дышать в истребителях? Могли бы сделать как у нас – дыхательные трубки в одноместных кораблях. Замкнутость систем нужна лишь тогда, когда вместе работает коллектив, как в нашем штурмовом крейсере, и когда необходимо использовать голосовые команды.

Моё сознание тут же отозвалось ответом:

– Возможно, жуки менее развиты, по сравнению с нами. Возможно, это их дань традициям технического прошлого, у них ведь тоже есть нейросеть и даже ментальная связь.

Корабль тряхнуло. На экранах вспыхнула табличка:

«Разгерметизация главного отсека. Повреждение центрального блока управления. Отключение режима автономного боя».

Я вскочил с кресла, дернув рычаг деактивации металлических щитов. Пластины отделились от смотрового окна, открывая мне прямой обзор на идущий снаружи бой. Аппаратура не работала, и я выдвинул на себя ручной манипулятор штурмового бластера корабля. Крейсер закружило. Двигатели не работали. Щиты не работали. Скорее всего, весь экипаж был мертв. Весь, кроме меня.