Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 1

Представление начиналось в четыре часа, но полагалось приезжать пораньше. В те годы на сцене впервые появились женщины-актрисы, и это сделало сцену несколько похожей на публичный дом. Вульгарно одетые молодые торговки апельсинами и сладостями буквально навязывали свой товар втридорога. По неписанному театральному правилу, знатные господа должны были преподносить апельсины своим дамам. Порядочные женщины являлись в театр только в масках.

Мы заняли свои места в ложе. Впервые в жизни я была в маске. Золотистый апельсин гармонировал с цветом моего нового шелкового платья.

Спектакль начался. Молодая актриса, произносившая текст пролога, показалась мне нарядной и даже блистательной. Но ее слова удивили меня. Обращаясь к ложам, где разместились знатные зрители, она говорила о том, что самые красивые актрисы пользуются покровительством самых знатных и богатых господ, и просила не оставлять своим вниманием и менее красивых актрис. Подобная беззастенчивая просьба очень удивила меня, привыкшую к строгим нравам.

У самой сцены слышались смех и шум. Там сидели знатные щеголи и сопровождавшие их дамы, богато одетые и без масок. Молодые люди открыто обнимали и целовали своих подруг. Наклонившись к леди Эмили, я, прикрываясь веером, шепотом спросила у нее, не знает ли она, кто эти дамы.

– Это продажные женщины! – прошептала в ответ Эмили, и даже под маской можно было различить, как она покраснела.

Сам спектакль поразил меня пышностью и блеском. Пышные декорации, яркие костюмы, танцы, песни и монологи в стихах, – все это просто заворожило меня. Признаюсь, несмотря на все недостатки и вольности, свойственные театру, я долго оставалась страстной театралкой.

Конечно, теперь, спустя много лет, я не могу помнить, какую пьесу представляли в тот день. Кажется, одну из пышных трагедий входившего тогда в моду Джона Драйдена. Впрочем, как вы заметите в дальнейшем, у меня имелись причины позабыть, какую именно пьесу играли в мое первое посещение театра.

Когда представление окончилось, все двинулись к выходу. Он был не настолько широк, и на какое-то время мы, что называется, «застряли». Внезапно до моего слуха донеслись слова двух нарядных дам в масках. Я не верила своим ушам! Они говорили обо мне. Но, Боже, что именно они говорили! По их словам выходило, что лорд Карлтон привез в театр очередную любовницу! Я была потрясена. Они говорили довольно громко. Лорд Карлтон не мог не слышать их. Я украдкой взглянула на него, но он словно бы ничего не слышал. Нет, это невозможно! Меня, его законную супругу, оскорбляли в его присутствии, а его это словно бы и вовсе не касалось! Наконец он заметил мое состояние.

– Что с тобой, Эмбер? – спросил он обычным голосом. – Тебя взволновал спектакль?

– Спектакль великолепен, но не он причина моего волнения, – ответила я.

– А что же причина твоего волнения? – спросил он как ни в чем не бывало, и даже, как мне показалось, чуть насмешливо.

Обычно я любила этот немного насмешливый тон, в его насмешливости было много доброты, и к тому же я отдавала себе отчет в том, что многое в моем поведении бывшей деревенской девчонки, впервые попавшей в столицу, действительно может показаться смешным ему, столичному кавалеру, человеку, успевшему приобрести значительный жизненный опыт. Но сейчас, услышав этот насмешливый голос, я испытала крайнее раздражение.

– Мне нужно поговорить с тобой, – глухо бросила я. Раздражение мое я уже с неимоверным трудом сдерживала.

– Да, да, – ответил он рассеянно.

Мы почти добрались до нашей кареты. Внезапно я с ужасом заметила, что мужа нет рядом со мной. Я растерялась. Одна, в шумном и опасном Лондоне. Я готова была звать Брюса, просить у него прощения. Но, к счастью, леди Эмили нагнала меня и участливо взяла под руку. Она и Джон отпустили свою карету, сели в нашу и проводили меня домой, то есть в гостиницу. По дороге Элмсбери объяснил мне, что Брюс внезапно увидел в толпе нужного ему человека и потому столь поспешно покинул меня. Элмсбери добавил, что Брюс попросил его и Эмили проводить меня в гостиницу.

Я не знала: верить мне или не верить. В гостинице друзья не оставили меня. Джон и Эмили оставались со мной, беседовали, утешали. Было уже совсем поздно. Под окном прошел ночной сторож, протяжно выкликая: «Ясная погода! Ясная погода!» Мне стало стыдно. Ведь я куксилась как ребенок, задерживала своих друзей, которые вынуждены были утешать меня, опять же, словно малое дитя. Нет, я буду вести себя как взрослая женщина, леди. Я учтиво поблагодарила Джона и Эмили за то, что они составили мне компанию. Мне показалось, что они покинули меня с чувством облегчения. Конечно, они устали и хотели заняться собой, а не моими горестями.