Падение Иерусалима

— Но если до президента дойдет, он там такое устроит! — Вавр даже поежился. — Не миновать мне тогда руководить полицейским училищем где-нибудь в Бретани.

Баум усмехнулся:

— А ведь люди, стоящие у власти, сами провоцируют такую успокаивающую ложь, — продолжал он задумчиво. — Хотя на их месте, может, и я вел бы себя так же. Конечно, одна боеголовка без детонатора всякому симпатичнее, чем две с детонаторами. Но все же…

— Самое скверное, что мы до сих пор ничего не нашли.

— Тридцать наших сотрудников перерыли торговый порт в Марселе — и все зря. Конечно, физически невозможно открыть каждый контейнер и перетряхнуть весь груз, но суда, которые уходили в средиземноморские порты, проверены досконально. Старались, как звери, — а в результате нуль.

Отчет, отправленный в тот день в президентский дворец, содержал именно эти малоутешительные сведения, о второй пропавшей атомной бомбе и исчезнувших заодно детонаторах в нем и не обмолвились.

Перед самым уходом, уже у дверей Баума настиг еще один телефонный звонок.

— Это Ковач, господин Баум. Если у вас найдется время для меня, хорошо бы повидаться.

В привычно льстивых интонациях Баум уловил оттенок нетерпения.

— С удовольствием. Скажем, через полчаса в баре возле Мадлен.

— Отлично. Я рад.

Бар на улице Виньон — излюбленное местечко мелких жуликоватых торгашей, которые развлекают здесь друг друга анекдотами о собственных хитростях, — сегодня был непривычно пуст. Ковач приступил к делу сразу, не тратя времени:

— Я пришел, чтобы сказать вам нечто важное: по крайней мере один из членов интересующей нас группы в самом скором времени отправляется в Израиль.

— Когда именно?

— Не знаю.

— Кто?

— Женщина, известная под именем Расмия Бурнави.

— Знакомая особа.

— Она прибудет в аэропорт Бен Гурион. Но под каким именем и с каким паспортом, сказать не могу. Не знаю. Самое важное вот что — он наклонился через стол к самому лицу Баума: — Израильским властям не следует ее задерживать. Посоветуйте им это самым настойчивым образом.

— Но почему?

— Потому что это повысит шанс избежать катастрофы — больше ничего добавить не могу.

— Да разве израильтяне поверят нам и пойдут на такой риск? Сослаться мы можем только на вас — то есть на заведомо враждебный и недостоверный источник.

— Что поделаешь, господин Баум, — со вздохом ответил Ковач. — Надо надеяться, в Иерусалиме найдется хоть один разумный человек, который сумеет разгадать нашу линию в данном деле. И поверит. Мои друзья в затруднительном положении — с политической точки зрения затруднительном. Поэтому мне и позволено снабдить вас некоторой информацией — в строго ограниченных пределах, которые они определили сами. Вы меня поняли?

— Я-то понял, но не уверен, что и в Иерусалиме поймут. Согласитесь, ситуация двусмысленная.

— Ну что я могу сделать? — Ковач пожал плечами, будто колеблясь, стоит ли продолжать, потом решился: — Намекните кому-нибудь в Иерусалиме, вы сами решите, кому именно, что эта особа — ну, скажем, не совсем та, за кого себя выдает. Вот так — с виду одно, а на самом деле совсем другое.

— Понял и постараюсь сделать все возможное.

— Это необходимо, господин Баум, в высшей степени необходимо! — Ковач поднялся, протянул руку, его тонкая кисть утонула в пухлой ладони Баума, и скромно удалился. А Баум поспешил к себе в Версаль, в любимое бистро — то, откуда он обычно звонил Бен Тову.

Глава 30

Как принято международными правилами, судно «Круа Вальмер», находясь в пятидесяти милях от берегов Израиля, доложило о своем прибытии в министерство транспорта этой страны. В телеграмме были указаны название, координаты, порт отправления, скорость и пункт назначения — Хайфа. Эти же данные были переданы по радио в грузовой порт Хайфы и оттуда пришло разрешение пристать к берегу. На входе в гавань, у дальнего волнолома, судно замедлило ход, чтобы принять на борт лоцмана. Команда уже вовсю готовилась к отдыху на берегу, капитан заполнял документы для портовой администрации. Лоцман благополучно провел корабль к грузовым причалам и туда же двинулся грузовой кран, готовый принять контейнеры. Глянув с борта вниз, на набережную, члены команды увидели ожидавшую их группу людей — на этот раз здесь были не только врач, таможенники и чиновники по иммиграционным и коммерческим делам, но и сотрудники госбезопасности и портовой полиции.

Когда опустили сходни, вся эта группа поднялась на борт.

— Чрезвычайная ситуация, капитан, — объяснил представитель госбезопасности, пожимая руку капитану.

— А в чем дело?

— Тут у нас большая тревога. Мои люди произведут обыск на судне. Никто не может сойти на берег до особого распоряжения.

— Что за напасть! А долго продлится обыск?

— Не могу сказать — может, и до ночи. Помогите нам сами — тогда будет быстрее.

— Конечно, поможем.

— Груз проверят на пристани. Контейнеры сгрузят и откроют, прежде чем отправлять дальше. А мы с вами тем временем обойдем все судно.

— Но за сохранность грузов отвечать будете вы, — капитан явно был недоволен происходящим.

— На этот счет у меня инструкций нет. Постараемся действовать поаккуратнее.