Произнеся эти слова — отзыв на пароль, — датчанин нагнулся к приемнику и прибавил громкости.
— Насколько я понял, вам известно, что именно следует передать.
— Известно. Когда должна состояться встреча?
— Завтра вечером.
— Они знают, где?
Эссат ответил кивком.
— Что-нибудь еще? — Вопрос прозвучал так, будто спрашивающий побаивается, как бы гость чего-нибудь не попросил.
— Мне нужны деньги.
— Боюсь, помочь не смогу. Меня уполномочили только передать в случае крайней необходимости сообщение.
— Так зачем было спрашивать? — Эссат — сабра, колючий кактус, — никогда не просил дважды.
— Сообщение будет передано по телексу прямо сейчас. Из Гааги его тут же передадут адресату.
Эссат поднялся и, коротко поблагодарив, вышел. Улица по-прежнему была безлюдна. Он сел в машину и покатил прочь от центра. Снежная вершина горы Эрмон маячила далеко впереди, чуть слева, а по обеим сторонам шоссе тянулись фруктовые сады и плантации — город остался позади. Эссат то и дело сворачивал, выбирая дороги не самые прямые и, значит, не самые оживленные — долгие месяцы он изучал всю пригородную сеть, ожидая подобного дня и опасаясь его. Главное — держаться нужного направления. Было уже около семи вечера, солнце перестало слепить и будто разлило на небе бледное золото, вскоре появятся красные закатные сполохи. Машина мчалась по шоссе, огибающему подножья невысоких гор — скоро он пересечет магистраль, соединяющую город с Хомсом и Алеппо. А потом на запад через Джебел Хеймур — и он окажется в пустыне как раз в тот час, когда дневная жара сменится ночной прохладой. До цели предстояло покрыть еще две сотни километров.
Глава 20
Дежурный в министерстве иностранных дел Израиля принял телекс из Гааги в восемь вечера, отыскал в списке некоего Шайе С-5 — он числился по министерству обороны — и тут же позвонил. К его удивлению, ответили немедленно, голос в трубке звучал раздраженно:
— Слушаю, кто говорит?
— Это из МИДа. Тут для вас сообщение, получено по телексу из Гааги. Это вы — Шайе С-5?
— Я. Читайте вслух.
— «План ухода на завтра, вторник, 21:00». Подписи нет. Вы хоть что-нибудь поняли?
— Понял. Сожги эту бумажку.
— Может, вам ее переслать как подтверждение?
— Не надо, я же сказал.
— Хорошо.
Бен Тов положил трубку, не промолвив ни «спасибо», ни «до свидания». Дежурный обиженно хмыкнул, перечитал дурацкое послание и швырнул его в корзину для бумаг, подлежащих уничтожению. А Бен Тов, засидевшийся допоздна на службе, хотя дома его ждали к ужину, набрал по телефону номер и в ожидании ответа нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.
— Лев? Это Бен Тов. Шалом.
— Шалом.
— Я тебе помешал?
— Конечно.
— Ну, ничего не поделаешь. Надо увидеться. Прямо сейчас. Я зайду?
— У нас гости. Потерпеть не можешь?
— Нет, не могу. Выйди ко мне на пару минут, пока твоя жена побудет с гостями.
— Ладно, давай.
Через несколько минут он сидел у генерала Льва Шапиро, в его домашнем кабинете. От бренди отказался, зато закурил, несмотря на все свои зароки, и, облокотясь локтем о колено, уставился на собеседника встревоженным и хмурым взглядом.
— Надо забрать моего агента из Сирии.
— Срочно?
— Завтра вечером после девяти, как только твой самолет сможет вылететь.
— И так-то трудная задача — да еще такая срочность. Не знаю, не уверен…
— Потому я и пришел сегодня — я же понимаю, что понадобится время на подготовку.
— Ничего себе время — сутки!
— И, кроме того, нужна стопроцентная гарантия. Придется организовать диверсию, отвлечь внимание…
— Такие решения принимает кабинет министров. А не командование воздушных сил.
— Лев, дорогой, времени нет. От этой операции зависит не только жизнь моего агента — куда больше! Кабинет министров пока соберется да пока обсудит — неделя уйдет. К тому же они еще и откажут, ссылаясь на процесс мирного урегулирования. Им не захочется сирийцев обижать, американский сенат тоже, пожалуй, выразит неудовольствие — они на это не пойдут.
— Давай хоть без диверсий обойдемся.
— Ты сам сказал — риск слишком велик. Если даже не засекут самолет радары, его обязательно заметят с земли — вдоль иордано-сирийской границы полным-полно наблюдателей.
Генерал Шапиро поднялся с кресла и принялся шагать по комнате.
— Как же я отправлю бомбардировщик в чужое небо без ведома политиков? Ты что, сирийцев не знаешь? Они тут же завопят, что мы бомбим их больницы…
Собеседники помолчали. Бен Тов снова полез в карман за сигаретами.
— К министру, что ли, ткнуться?
— Выкинь это из головы — у нас нынче не Шарон.
— Сколько времени надо, чтобы организовать диверсию?
— Часа за три бы управились, раз надо. Ты все готовь, а разрешение министра будет. На худой конец, отменить можно в самый последний момент, так ведь?
Наступила пауза. Глаза Бен Това, по-прежнему хмурые, не отрывались от лица генерала — тот тяжко вздохнул и снял телефонную трубку: