Падение, или Додж в Аду. Книга первая

Плутон лежал за стеклом на медицинской каталке посреди научной лаборатории. В ярком холодном свете многочисленных светодиодных ламп можно было разглядеть множество проводов. Тело и всю голову, кроме лица, закрывало что-то вроде походного спального мешка, на лице была подключенная к отдельному компьютеру гарнитура виртуальной реальности. Спальный – правильнее, наверное, сказать «смертный» – мешок пронизывала сеть трубок. Судя по наросшему на трубках инею, внутри у них было что-то очень холодное. Трубки тянулись к ящику в углу – надо думать, охладительному устройству. Трубки потоньше, которые вились по шее Плутона и ныряли в мешок, были подключены к капельницам. Имелась и система контроля, воплощенная в системе проводов числом никак не меньше трубок; все провода шли к рабочей станции – компьютеру старого образца с системным блоком и ЖК-монитором. Некоторые провода вели к охладителю, некоторые – к приборчикам, установленным на капельницах. И один – к телефонному аппарату.

– Где такие сегодня покупают? – спросила Зула, глядя на аппарат.

– В Китае. Некоторые бизнес-конторы до сих пор ими пользуются для определенных целей.

– Полицию вызвали по нему?

– Сперва был звонок адвокату. Рассчитанный так, что сердце Плутона остановилось раньше, чем кто-либо успел приехать. Завещание и распоряжение об останках уже лежали наготове. Врачи приехали через пятнадцать минут после адвоката, увидели на кардиографе прямую линию и не стали вламываться внутрь. Сейчас ситуация вроде как зашла в тупик. Ждут коронера.

– То есть главное, что он умер и врачи не нужны, – сказала Зула. – Все как с дядей Ричардом, только лучше организовано.

– Хм, это не имеет прямого отношения к делу, но у Плутона был рак. Я только что прочел в одном из документов, которые он нам оставил. – Корваллис поднял папку: – Прямая кишка. Распространился на печень. Плутон знал об этом примерно год.

– То есть успел все это построить?

– Видимо, да. Но проект, как я понимаю, недавний. Вон там его доктор. – Корваллис указал на человека в белом халате, который что-то оживленно обсуждал с дюжим сельским пожарным. – Говорит, Плутон интенсивно лечился, делал все, чтобы победить болезнь, а несколько месяцев назад прекратил терапию.

– Екопермон, – сказала Зула.

– Да. Возможно, совпадение, но…

– Но, скорее всего, нет. Хотела бы я знать, что у него играет в VR-гарнитуре.

– У Плутона были идеи, – ответил Корваллис. – Он обрисовал мне их в баре на Екопермоне. Он думает… думал о непрерывности сознания. Забираешь ли ты свои воспоминания в Битмир? Помнят ли гуляющие по городу люди, откуда они?

– Или они как души в Аиде, которые пили из Леты и забыли все? – сказала Зула. – Мне кажется, скорее второе.

– Ну они точно не особо стремятся выйти с нами на связь.

– Да уж!

– Итак, что происходит, когда ты пересекаешь…

– Стикс?

– Сохраняется ли единая нить сознания, которую можно подхватить с прежнего места?

– Ну то, что мы видели на Екопермоне, определенно что-то говорит, – сказала Зула. – Ландшафт воспроизводит обстановку, с которой эти люди были знакомы в Митспейсе[27].

– По стандартам Плутона – нет, – хмыкнул Корваллис.

– Но его стандартам ничто удовлетворить не может, – закончила Зула.

– Так что, думаю, Плутон с помощью VR-гарнитуры пытался повлиять на исход. Он хотел заснуть с идеями, образами в кратковременной памяти, которые попадут на скан и в компьютер. Он не хотел пить из Леты.

– Думаю, мы скоро выясним. Когда вытащим его оттуда и узнаем, что показывали его очки.

Корваллис открыл папку и достал запечатанный конверт:

– Это тебе.

На конверте был приклеен стикер с печатными буквами: «ОТКРЫВАТЬ ТОЛЬКО ЗУЛЕ ФОРТРАСТ (ЛИБО ТОМУ, КТО БУДЕТ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ДИРЕКТОРОМ ФОРТРАСТОВСКОГО ФАМИЛЬНОГО ФОНДА)».

– А надо ли открывать?

– Думаю, ты можешь считать это еще одной своей символической обязанностью, – сказал Корваллис. – Но если там не документ, которым Плутон жертвует свой мозг науке, я сам лягу в его холодильник.

32

Ждод поднялся в воздух и полетел в горы. Он хотел посмотреть одно место, которое запомнил по прежним посещениям. Чтобы разделить четыре реки, проложенные от устьев, и объяснить их направление, потребовалось воздвигнуть несколько горных хребтов. И тут Ждод сам загнал себя в ловушку: хребты сходились как-то совершенно неправильно. Между ними образовались странные зазоры, в которых вода не знала, куда течь. Один хребет не состыковывался с другим; пришлось оставить вертикальные уступы с одной стороны и бездонные провалы с другой. Это было единственное такое место на всей Земле; здесь сосредоточилась вся неправильность, которую он изгнал отовсюду. Узел был немногим больше Города, Улицы и Дворца, но чем сильнее Ждод его сжимал, тем заметнее становилась нелогичность. Он отчаялся исправить Узел и подумывал просто обнести его высокой стеной, дабы ни одна душа не увидела Ждодовы ошибки. Однако вместо этого он полетел к особо корявой части Узла. Здесь горный хребет высился над бездонной пропастью. В ее глубине можно было различить обнаженный хаос – последние остатки хаоса, еще сохранившиеся на Земле.