Падение, или Додж в Аду. Книга первая

Корваллис силился вспомнить совет, который дала ему Зула года два назад после неудачного свидания.

– Ты задаешь много вопросов, связанных с одеждой, – сказал он. – Ты ею интересуешься?

– Вся одежда – протезы. Так я о ней думаю. Это, – она тронула серебристую лайкру, – и это, – она похлопала по углеволоконной ноге, – лишь вопрос степени.

– Кофта защищает от солнца?

– Да. Лучше, чем крем. – Мэйв вздохнула. – Я училась на модельера, – сказала она, словно сознаваясь в грандиозном провале. – С психу устроилась на лето инструктором по рафтингу. Застряла там.

– Совершенно нормально взять академический отпуск на год. Даже на два.

– Я не получила диплома.

– В смысле, вылетела из университета или…

– Бросила учебу, основала стартап. Он загнулся. – Она вздохнула: – Я одна из проигравших в войне, в которой ты победил.

– А что случилось?

– Мы создали его вдвоем, моя сестра Верна и я. У нас были деньги от бизнес-ангела[12]. Они усвистели на удивление быстро. Потом она заболела.

– Этого одного хватило бы на то, чтобы убить много стартапов.

Мэйв покачала головой:

– Дело не в этом. Ну то есть и в этом тоже. Но убило наш стартап осознание, которое пришло мне среди ночи.

– Какое?

– Что я все делаю не так. Недостаточно широко мыслю.

– Масштаб – штука хитрая.

– И что если я начну мыслить достаточно широко, то понадобится столько денег, сколько мне не добыть. На этом все застопорилось. – Она сняла темные очки и посмотрела ему в глаза: – Я тебя не убалтываю.

– В смысле?

– Не прошу у тебя денег.

– Я так и не думал.

– Просто для ясности.

– О’кей. Принято. И, раз мы прояснили этот момент, можешь рассказать подробнее, чем ты занималась?

– Тогда ты увлечешься, начнешь придумывать, как сделать это лучше, и все снова упрется в деньги.

– До Моава еще далеко, надо о чем-то разговаривать.

– Ладно. Скажу только, что моя идея об одежде как протезах, когда я развила ее дальше, вывела меня из моей зоны комфорта. Потому что мы сейчас носим не только материальные предметы. Мы носим информацию. Моя ава, мой профиль в соцсетях играют в киберпространстве ту же роль, что одежда в реале. И надо их соединить – материальную одежду с электроникой. Я ничего про эти технологии не знаю.

– Другие знают. Ты можешь найти программистов, разработчиков…

– Тогда почему я?

Корваллис не нашелся с ответом.

Мэйв продолжала:

– Я была как плотник, который придумал деревянную лодку. На середине работы я поняла, что лучше сделать ее алюминиевой. Про алюминий я ни хрена не знаю, значит, на этом этапе мне надо было найти слесаря по металлу. И объяснить инвесторам, что им есть смысл платить мне, чтобы я платила слесарю.

Корваллис кивнул:

– Ты решила, что не годишься для этой работы.

– Ага.

Он пожал плечами:

– Так бывает. Собственно, бизнес-ангелы этим и занимаются. Платят людям вроде тебя, которые пробуют что-то новое. Ты всегда можешь продолжить.

Она скривилась:

– Нет. У меня слишком мало технических знаний.

– Ты просто слишком честная. Если бы ты умела пудрить людям мозги, ты довольно легко нашла бы инвесторов.

– Спасибочки. – Мэйв со злостью отвернулась. В кузове грузовика, на чужих вещах, с отстегнутыми протезами – буквально не способная твердо стоять на ногах, – в миллионе миль от Кремниевой долины, записанная Миазмой в покойники вместе со всем Моавом, загнанная в угол до полной безысходности, она являла собой архетип неудачливого предпринимателя.

Корваллиса почти оскорбила легкость, с которой они въехали в Моав. Блокпосты – если они вообще были – стояли на идущей через город трассе, единственной его связи с большим миром. Почти все улицы Моава заканчивались тупиком у подножия розовых каменистых холмов либо переходили в заросшие колеи. Однако по меньшей мере одна из них соединялась с раздолбанным двухполосным шоссе на восточном берегу Колорадо, вбиравшем в себя грунтовые дороги с многочисленных ранчо. Реку патрулировал одинокий шериф на моторке, но он узнал пикап и, подняв руку от руля, помахал Бобу. Боб, в свою очередь, поднял от баранки два пальца. Так они преодолели знаменитый на весь мир военный кордон вокруг дымящихся развалин Моава и свернули от реки на дорогу, по которой до города оставалось меньше мили.