Падение Левиафана (ЛП)

После того, как молчание затянулось достаточно долго, Танака сказал: "Я проверю другие версии. А пока вызовите сигнальную разведку. Оповестите все корабли и ретрансляторы в сети. Они будут работать без ретранслятора, но у нас есть сигнатура привода и профиль корпуса "Росинанта"".

"Принято", - сказал Боттон и начал уходить, большая часть его второго пива все еще оставалась на стойке.

"И еще? Вернитесь к данным сенсоров, которые мы получили, когда проходили через кольцевые врата. Проведите анализ еще раз, пропустив Бара Гаон. Может быть, там есть что-то, что мы упустили из виду".

"Есть, есть, полковник".

"И убедитесь, что они понимают, - сказал Танака, - что поиск этого корабля является приоритетом безопасности. Отказ доложить будет рассматриваться как акт подстрекательства и наказываться отправкой в тюрьму".

"Я думал, что майор Окойе приказал демонтировать Пен?"

"Я построю новый".

"Понял", - сказал Боттон и вышел из бара в слишком непринужденной спешке.

Она подняла очередь личных сообщений и начала долгий процесс требования отчетов. Допрос друзей и близких Дуарте не выявил никаких других посещений, но допросы связей второй степени продолжались. Для нее это выглядело тупиком, но в Лаконии был кто-то, чья работа заключалась в том, чтобы сказать ей об этом, и они, черт возьми, могли это сделать. Очида не предоставил ей обновленное исследование по делу о яйце-корабле. Она послала запрос на это. Он встал в очередь. Сеть ретрансляторов была перегружена из-за помех, идущих от кольцевых ворот. Ее ждали три уведомления с информацией о Сан-Эстебане и количестве погибших там, не то чтобы она имела четкое представление, что ей с этим делать. Жаль, что она не нашла Дуарте вовремя... что? Чтобы он помешал этому? Все в этой ситуации раздражало.

Бармен рискнул вернуться. "Что-нибудь еще для вас, полковник?" - спросил он, одарив барную стойку перед ней своей самой дружелюбной улыбкой.

"Клубную содовую", - сказала она, затем, угадав, спросила "Шеф?".

"Джей-джи", - сказал он, рискнув поднять взгляд от барной стойки и на секунду заглянуть ей в глаза, а затем снова опустив взгляд. "Коменданту не нравится, когда здесь работают рядовые. Говорит, что это плохо для морали".

"Чей? Их или наших?" спросил Танака, отхлебнув газированной воды, которую налил бармен, пока он говорил. В ней был лишь намек на искусственный ароматизатор лайма, по вкусу напоминающий модное мыло.

"Комендант не поделился со мной своими мыслями по этому поводу", - сказал бармен и начал отходить.

"Все равно", - сказал Танака. Это замедлило его. Потянуло его назад. "Наливать напитки - это дерьмовая работа для лейтенанта. Даже младшего класса. Вероятно, это не то, что ты себе представлял, когда убивался, чтобы поступить в академию".

Теперь бармен смотрел на нее. Он неплохо выглядел. Темные волосы и глаза. Намек на ямочку на подбородке. Он должен был знать, кто она такая. Что означают ее ранг и статус. Но он уставился на нее на мгновение, изо всех сил стараясь не показать страха, прежде чем заговорить. "Нет, полковник, это не так. Но я офицер лаконского флота. Я служу по воле верховного консула". Ему удалось привнести в свой тон некоторую игривость, пусть и несколько принужденную.

Танака почувствовала знакомое тепло и тягучую боль в животе. Она не доверяла этому. Она была зла, она была расстроена, и то, что творилось в пространстве ринга, выбило ее из колеи гораздо больше, чем она хотела признать. Она потратила свою карьеру на то, чтобы научить себя культивировать и защищать свои тайные жизни. Рисковать, когда она не полностью владеет собой, не входило в список хороших идей.

И все же.

"Ты слышал о Сан-Эстебане?" - спросила она, прежде чем он успел отойти. "Чертовщина какая-то. Целая система стерта с лица земли, вот так просто".

"Да", - сказал он.

"Это связано с моей работой. Мое задание. Никаких подробностей, конечно. Но ... Я не знаю. Мы здесь, а потом уходим. Без предупреждения. Никаких вторых шансов. Это может случиться здесь, и ты, и я, и все на этой станции будут..." Она пожала плечами.

"Ты думаешь, это случится?"

"Я не знаю", - сказала она. "Но на твоем месте я бы не стала вкладывать свои деньги в долгосрочные облигации. Знаете, на всякий случай".

Он улыбнулся, и в его улыбке был страх. Страх другого рода. Молодым мужчинам не нравилось чувствовать себя смертными. Им хотелось доказать, что они живы.

"У вас есть имя, лейтенант?"

"Рэндалл", - ответил он. "Лейтенант Ким Рэндалл. Сэр."

Он был младше ее на сорок лет. И разница в их званиях представляла собой зияющую пропасть, которую ему посчастливилось бы преодолеть за всю жизнь. Роман с человеком более низкого ранга все еще являлся нарушением Лаконского Военного Кодекса, а теперь, когда она имела статус Омеги, буквально все военные, кроме адмирала флота Трехо, были ниже ее по званию. Но ее статус также ставил ее фактически вне закона. Это лишало ее некоторых преимуществ.