Падение царского режима. Том 2

Андроников. — Т.-е. хороших, серьезных людей, которые мне такими казались… Я позволял себе часто говорить о них… Но очень часто это не принималось совершенно!…

Смиттен. — Будьте добры сказать: как вы определяете сейчас ваше материальное положение?

Андроников. — Это очень трудно сказать… Это все зависит от одного дела. Оно может быть очень большое, если будет реализовано, но оно может быть и очень скромное…

Смиттен. — А сейчас, до реализации, какими вы располагаете денежными средствами?

Андроников. — У меня есть банковские кредиты…

Смиттен. — Значит, вы живете в кредит?

Андроников. — Отчасти, да…

Смиттен. — Есть ли у вас денежные фонды, капитал или же определенные годовые доходы?

Андроников. — Капитала у меня определенного нет. Те десятки тысяч, которые я имел, я получал от банковских кредитов…

Смиттен. — Вы получали какие-нибудь денежные вознаграждения от тех лиц, за которых вы ходатайствовали перед министрами?

Андроников. — Нет. Это было принципиально.

Смиттен. — Какая сумма денег проходила через ваши руки в течение года?

Андроников. — Тысяч двадцать.

Смиттен. — Скажите, пожалуйста, вы делали подношения ценного характера должностным лицам?

Андроников. — Ценные… нет. Мои подношения состояли из образов: образ стоил рублей 50…

Смиттен. — Кому вы подносили: каждому вновь назначенному министру?

Андроников

. — Нет! Только тем, с которыми я имел какие-нибудь личные отношения…

Смиттен. — А букеты цветов вы подносили женам министров?

Андроников. — Только тем, которых я знал.

Смиттен. — Другого рода подношений вы не делали?

Андроников. — Нет, другого рода — нет… А вот Сухомлиновой — да.

Председатель. — Это тогда, когда ваши отношения были хорошими?

Андроников. — Да, когда были хорошими.

Руднев. — В настоящее время капитал у вас в банке?

Андроников. — В Русско-Азиатском банке; там несколько тысяч… Я хотел добавить к моим показаниям следующее. Когда, в 1916 году, изменились мои отношения к Распутину и я совершенно с ним не виделся, тогда госпожа Сухомлинова вошла с ним в известные отношения и воспользовалась, так сказать, им, чтобы пройти к Вырубовой. Впоследствии, в мае, у нее было свидание с бывшей императрицей, и она передала тогда записку, под заглавием «Черные и Желтые». В этой записке она ругала почти все правительство, думу, и по моему адресу там тоже был ряд инсинуаций…

Председатель. — У вас не сохранилась эта записка или вы не могли бы ее получить?

Андроников. — Она была у меня временно в руках…

Председатель. — Откуда вы ее получили?

Андроников. — От кого-то из журнального мира… Сухомлинова эту записку пустила в газеты и просила, чтобы она была напечатана за хорошее вознаграждение, но ни одна газета ее не приняла. А потом она мне была дана на очень короткий срок для прочтения…

Председатель. — Вы не заметили ли, что к концу 1916 года фонды Сухомлинова в Царском Селе значительно поднялись?

Андроников. — Как же! несомненно…

Председатель. — В связи с какими обстоятельствами?

Андроников. — Говорят, благодаря Вырубовой и Распутину, — я не смею этого утверждать, у меня данных нет, но ходили упорные слухи, что Сухомлинова сделала крупное денежное подношение Распутину и затем дала много денег Вырубовой на ее лазареты…

Председатель

. — Когда?

Андроников. — В период между февралем и маем 1916 г. Это укрепило отношения, и к осени 1916 года Сухомлинов был выпущен. Он был выпущен при Макарове, кажется, к 5-му октября. Я помню, что ранее у Макарова был доклад государю, и во время этого доклада было сказано, что мера пресечения остается та же самая по отношению к Сухомлинову…

Председатель. — Вам не известно, чтобы к концу 1916 года было предположение о назначении Сухомлинова членом государственного совета?

Андроников. — Нет, этого я не слышал…

Председатель. — На чем базировалась Сухомлинова, реабилитируя себя и своего мужа?

Андроников. — Она всем доказывала, что они честнейшие и порядочнейшие люди, а все остальные — никуда не годятся!…

Председатель. — А как же объяснялось обвинение, против них возникшее.

Андроников. — Обвинение возникло благодаря некоторым скверным личностям, которые там были. Из них первый был я и целый ряд других… Об этом было в записке: «Черные и Желтые»…

Председатель. — Но конкретный материал, который имеется в их деле, — как же с ним разделались?