Падение царского режима. Том 7

Щербатов. – Он был подготовлен. Я теперь не помню подробно своего доклада, но помню, прошло довольно легко.

Председатель. – Не казалось вам, что линия вашей политики совпала с линией какого-то секретного поведения и отношения к этому вопросу?

Щербатов. – Не могу сказать. Решение вытекало в силу необходимости, из условий военной обстановки.

Председатель. – Он не ставился, как вопрос принципиальный?

Щербатов. – Нет.

Председатель. – Но ставилось оно в связи с конкретным фактом переполнения беженцами известных губерний, или же рассматривалось как уступка общественному мнению, которое давно стояло за отмену черты оседлости?

Щербатов. – Да, об этом был разговор, одно совпало с другим. Так или иначе, но, с точки зрения военной, это надо было решить.

Председатель. – Вам не показалось странным, что это благоприятное для евреев разрешение вопроса не встретило противодействия со стороны верховной власти, которая в ряде резолюций высказывалась ранее систематически против них?

Щербатов. – Я говорю, тут спорить почти не приходилось, потому что это было вызвано необходимостью.

Председатель. – Вам не было известно отношение Распутина к этому вопросу?

Щербатов. – Нет.

Председатель. – А в совете министров вы тоже не встретили противодействия?

Щербатов.

– Нет.

Председатель. – Вы поставили этот вопрос на очередь?

Щербатов. – Да.

Председатель. – Так что даже Горемыкин не возражал против этого решения?

Щербатов. – Нет.

Председатель. – А было предположение решить вопрос в общей форме и в законодательном порядке, или считалось желательным решение его путем циркуляра, основанного на журнале совета министров?

Щербатов. – Очень трудно вспомнить, что было в заседании совета министров и что было в обмене мнений между членами совета. Я помню, высказывалось опасение, что обсуждение этого вопроса в законодательных учреждениях может вызвать неприятные разговоры и обострить партийные отношения. Многие члены Государственной Думы находили это нежелательным. Я тогда говорил с некоторыми видными евреями, и они были решительно против обсуждения в законодательных учреждениях.

Председатель. – Так что мысль о проведении его чрез законодательные учреждения была поставлена?

Щербатов. – Я не помню, было ли это поставлено в совете министров или отдельными министрами. Но тогда было это признано несвоевременным и, по тогдашнему острому моменту, нежелательным.

Председатель. – Может быть, вы вспомните несколько подробнее ваше представление по этому вопросу государю?

Щербатов. – Нет, совершенно не помню. Помню только, что никакого противодействия не было.

Председатель. – При вас Дума заседала?

Щербатов. – Да, заседала.

Председатель

. – Вы не припомните запроса, предъявленного в Думе по поводу Иваново-Вознесенского дела, столкновение с рабочими и расстрел нескольких человек? Что вам известно по этому делу?

Щербатов. – На этот запрос должен был отвечать Джунковский, и как раз накануне он был уволен. Тогда это дело могло принять те или другие формы, но после того, как он был уволен, острота этого вопроса в Думе отошла, потому что уход чрезвычайно взволновал Думу. Здесь я помню, единственный раз, что перлюстрация (тогда было представлено одно письмо) дала, в известной степени, объективную картину дела. Было письмо одной школьной учительницы, свидетельницы этого, которая все описывала и очень сожалела об этом случае. По ее мнению, толпа вела себя так, что солдаты, из чувства самообороны, должны были стрелять. Я помню, что это было единственное письмо, которое дало нечто реальное.

Председатель. – Скажите, пожалуйста, вам департамент полиции и товарищ министра докладывали о провокационной подкладке этого дела, то-есть о том, что толпу вывели на улицу агенты тайной полиции, в результате чего произошел расстрел?

Щербатов. – Джунковский этому не верил.

Председатель. – Он просто не верил или приводил какие-нибудь конкретные данные?

Щербатов. – Нет, я помню, он этому не верил.

Председатель. – То-есть из априорного отношения к возможности провокации или после обследования данного случая?

Щербатов. – Не сумею вам сказать. Он отвечал по этому вопросу в Думе.

Председатель. – Что вам известно о существовании так называемого рептильного фонда, который находился в ведении министерства внутренних дел?