Падшие

– Что это все такое?

– Древняя история. Единственный сохранившийся пережиток тех времен, когда здесь еще проходили воскресные мессы. В годы гражданской войны.

– Это объясняет, почему здание так похоже на церковь, – Люс задержалась перед мраморной репродукцией «Оплакивание Христа» Микеланджело.

– Как и со всем остальным в этой адской дыре. Здесь совершенно бестолково подошли к обновлению. Ну кто вообще, скажи на милость, устраивает бассейн посреди старой церкви?

– Ты шутишь.

– Хотелось бы, – Пенн закатила глаза. – Каждое лето директору взбредает в голову поручить мне переоформление этого места. Он не желает признавать, но все эти религиозные штуки его заметно беспокоят. Беда в том, что, даже если бы мне захотелось в это ввязываться, я бы понятия не имела, что со всем этим делать или хотя бы как убрать это отсюда, не оскорбив, так сказать, всех, включая бога.

Люс вспомнила безукоризненно белые стены доверского спортзала, ряды и ряды профессиональных фотографий с межшкольных соревнований, каждая из которых снабжена темно-синей карточкой с подписью и выставлена в золотистой рамочке. Единственный более чтимый коридор в Довере шел от входа, где были вывешены портреты всех выпускников, ставших сенаторами штата или получивших стипендию Гуггенхайма[4]

, или просто заурядных миллиардеров.

– Ты могла бы повесить тут снимки всех выпускников, сделанные в полицейском участке, – предложила Габби.

Люс рассмеялась забавной и странной шутке, но вдруг вспомнила, как прошлой ночью та заявила Дэниелу, что у него нет никого другого. И поспешно отреклась от малейшего намека на общение с ней.

– Вы отлыниваете! – рявкнула незнакомая тренерша, возникшая словно из ниоткуда.

У нее, во всяком случае, Люс показалось, что это женщина, была копна вьющихся каштановых волос, собранная в хвост, икры, похожие на окорока, и пожелтевшие «невидимые» скобки на верхней челюсти. Она сердито загнала девушек в раздевалку, где выдала каждой висячий замок с ключом и указала на ряд пустых шкафчиков.

– Никто не смеет отлынивать под надзором тренера Дианте.

Люс и Пенн втиснулись в выцветшие мешковатые купальники. Люс содрогнулась при виде собственного отражения в зеркале, закуталась, насколько это удалось, в полотенце.

Выйдя из раздевалки, она внезапно поняла, о чем говорила Пенн. Бассейн оказался гигантским, просто олимпийских размеров, одним из немногих современных сооружений, до сих пор встретившихся ей на территории школы. Правда, Люс, пребывая в благоговейном ужасе, поняла, что примечателен он отнюдь не этим. Его построили прямо посреди того, что некогда было огромной церковью.

Ряд красивых витражных окон, в которых, как оказалось, разбито всего лишь несколько стекол, опоясывал помещение под высоким сводчатым потолком. В каменных стенных нишах горели свечи. Трамплин для прыжков был установлен там, где некогда, вероятно, располагался алтарь. Если бы Люс растили не агностиком, а богобоязненной прихожанкой, как остальных ее друзей из начальной школы, она сочла бы это все кощунством.

Некоторые ребята уже мерили гребками бассейн, хватая ртом воздух. Но ее внимание привлекли те, кто еще и не подходил к воде. Молли, Роланд и Арриана расположились на скамейках, протянувшихся вдоль стен, и над чем-то смеялись до упаду. Роланд от хохота буквально сложился вдвое, Арриана утирала слезы. Им, в отличие от нее, достались куда более симпатичные купальные костюмы, при этом никто из них не горел желанием лезть в бассейн.

Люс затеребила свой мешковатый наряд. Хотелось присоединиться к Арриане. Однако, пока она взвешивала «за» (возможное вхождение в мир элиты) и «против» (ругань тренера Дианте за сознательное уклонение от упражнений), к компании неторопливо присоединилась Габби. Как если бы уже успела накрепко сдружиться со всеми. Уселась рядышком с Аррианой, вторя им, сразу же рассмеялась, будто уловила шутку, в чем бы та ни заключалась.

– У них всегда находятся записки с освобождением, – пояснила Пенн, мрачно глядя на сборище. – И не спрашивай меня, как это сходит им с рук.

Люс мялась и мешкала у края бассейна, не в состоянии вникнуть в распоряжения тренера Дианте. Поглядывая на Габби и компанию, собравшихся на скамейках в стиле крутых ребят, жалела, что с ними нет Кэма, и представляла, как здорово он смотрелся бы в глянцево-черных плавках. С улыбкой пригласил бы ее присоединиться к ним, отчего она сразу почувствовала бы, что ее не против видеть там, а даже рады.

Девушку терзала потребность извиниться за то, что так рано сбежала с его вечеринки. Что весьма удивительно, ведь они не были парой и ничто не обязывало Люс отчитываться перед Кэмом. Но одновременно ей нравилось, когда он уделяет ей внимание. Нравился его запах, какой-то свежий и свободный, будто едешь ночью в машине с открытыми окнами. Нравилось, как он ловит каждое ее слово, замирает неподвижно, словно не видит и не слышит никого, кроме нее. Понравилось даже то, как он обнял ее, приподняв над землей. На глазах у Дэниела. Так не хотелось, чтобы его отношение к ней хоть как-то менялось.