Падшие

– Не то чтобы это слишком отличалось от того, как ты относишься ко мне большую часть времени, но…

Дэниел отвернулся и прижал ладони ко лбу.

– Ты просто не понимаешь, Люс. Он покачал головой.

– В этом-то все и дело. Ты не понимаешь. Никогда.

В его голосе совершенно не слышалось злости, скорее, он был чересчур ласковым. Будто она слишком ограниченная, чтобы ухватить то, что ему казалось столь очевидным. Это до крайности разъярило ее.

– Я не понимаю? Это я-то не понимаю? Позволь тебе кое-что рассказать о том, что я понимаю. Думаешь, ты один такой умный? Я три года получала полную научную стипендию в лучшей подготовительной школе страны. А когда меня вышибли, была вынуждена подать прошение, заметь – прошение, чтобы не дать уничтожить мою академическую справку с отличными оценками по всем предметам.

Дэниел отшатнулся. Люс двинулась за ним, делая шаг вперед, едва он, вытаращив глаза, отступал назад. Вероятно, это его напугает, ну и что? Он напрашивался на эту отповедь всякий раз, когда смотрел на нее со снисхождением.

– Я знаю латынь и французский, а в средней школе три года подряд побеждала на ярмарке научных проектов.

Люс оттеснила его к ограждению дорожки, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не ткнуть пальцем ему в грудь. Она еще не все сказала!

– Еще я решаю воскресные кроссворды, иногда меньше чем за час. Отлично ориентируюсь на местности, хотя и не всегда справляюсь с ситуациями, касающимися парней.

Она сглотнула и мгновение помолчала, переводя дух.

– И когда-нибудь я планирую стать психиатром, который по-настоящему выслушивает пациентов и помогает им. Ясно тебе? Поэтому не стоит разговаривать со мной так, словно я тупая, чего-то не понимаю, только потому, что я не в состоянии расшифровать твое непредсказуемое, дикое, то пылкое, то холодное и, честно говоря, – она прямо взглянула на Дэниела и вздохнула, – по-настоящему обидное поведение.

Люс смахнула слезу со щеки, сердясь на себя за то, что так разволновалась.

– Помолчи, – велел Дэниел, хотя произнес это мягко и нежно. К их общему удивлению, девушка повиновалась.

– Я не считаю тебя глупой. Он зажмурился.

– Думаю, ты самый умный человек, которого я знаю. И самый добрый, – он сглотнул и открыл глаза, посмотрев прямо на нее, – и самый красивый.

– Прошу прощения? Он отвернулся к океану.

– Я просто так устал от этого, – пробормотал он. Его голос действительно звучал измученно.

– От чего?

Дэниел перевел на нее взгляд, крайне печальный, будто потерял нечто бесценное.

Дэниел, которого она знает, хотя не может объяснить, откуда и каким образом.

Дэниел, которого она любит.

– Ты можешь мне хотя бы намекнуть, – прошептала Люс.

Он покачал головой. Его губы по-прежнему были такими близкими, а выражение глаз – таким притягательным. Почти как если бы он сам захотел, чтобы она сделала первый шаг.

Она содрогнулась от волнения, когда привстала на цыпочки и подалась к нему. Накрыла ладонью его щеку. Он моргнул, но не отстранился. Люс двигалась медленно, так медленно, будто опасалась испугать его, с каждой секундой все больше цепенея. А когда они уже были так близко, что ее глаза едва не начали косить, она зажмурилась и прижалась губами к его губам.

Только мягчайшее, легкое, словно перышко, касание связывало их, но пламя, которого она никогда прежде не ощущала, струилось по жилам. Ей хотелось большего, и только Дэниел мог это дать. Было бы чересчур требовать, чтобы он нуждался в ней так же, заключил в объятия, как неоднократно случалось в ее снах, чтобы ответил на ее жаждущий поцелуй еще более пылко.

Он так и сделал.

Его крепкие руки сомкнулись на ее талии. Он привлек ее к себе так, что она ощутила, как без единого просвета сливаются воедино их тела. Ноги перепутываются с ногами, бедра прижимаются к бедрам, в едином ритме вздымается грудь. Дэниел прижал ее к ограждению дорожки, обнимая все крепче, пока Люс уже не могла пошевелиться и оказалась именно там, где и мечтала. И все это ни на миг не размыкая страстно слившихся губ.

И тогда он принялся целовать ее по-настоящему. Поначалу слегка, еле ощутимо касаясь ее уха. Потом дольше, ласковее и нежнее, вниз по шее, отчего она невольно застонала и запрокинула голову. Он легонько потянул ее за волосы. Люс на миг приоткрыла глаза, увидев, как загораются в темноте ночи первые звезды. Казалось, она более, чем когда бы то ни было, приблизилась к небесам.

Дэниел вновь вернулся к ее губам, пылко целуя. Приласкал нижнюю губу, скользнул нежным языком за зубы. Люс приоткрыла рот шире, отчаянно желая позволить ему еще больше, наконец не опасаясь показать, насколько истомилась по нему. Мечтая сравниться в страстности с его поцелуями.

Во рту и между пальцами ног был песок, от соленого ветра она вся покрылась гусиной кожей, а ее сердце замерло.

В этот миг она могла бы за него умереть.

Дэниел отстранился и уставился на нее, как если бы хотел, чтобы она что-то сказала. Люс улыбнулась ему и нежно чмокнула, чуть задержавшись губами на его губах. Она не находила слов, не знала, как лучше выразить то, что чувствует, чего хочет.

– Ты все еще здесь, – прошептал он.