Палач

Из путешествия по восхитительным землям, населенным дикой Наташкой, и только ею, вернул его к действительности настойчивый стук в дверь женской комнаты. Стучали, очевидно, уже давно…

— Что за черт, что происходит в этом туалете! — взвизгнул высокий женский голос. — Откройте наконец, сколько можно занимать туалет!

Оскар задвигался в Наташку и из нее медленнее и как бы с сомнением вдруг приостановился, не зная, что делать, но Наташка, повернув к нему голову, попросила хрипло:

— Не останавливайся, пожалуйста, еще поеби меня, я сейчас кончу. Еби же!..

Еще через несколько минут, не обращая внимания на стук в дверь и возгласы за дверью женской комнаты, Наташка и Оскар кончили вместе, как они больше всего любили, и, пока сперма его рывками выплескивалась в глубину Наташкиного тела, Оскар прижимал Наташку к себе, держа рукою нежный ее живот.

5

Когда они ехали в машине, Женевьев сочла нужным дать Оскару несколько основных инструкций по поводу того, как Оскару следует себя вести на обеде у Сюзен Вудъярд. Она никогда до этого не учила Оскара, как ему себя вести, очевидно, сегодняшнему обеду Женевьев придавала исключительное значение.

— Сюзен — моя лучшая подруга, — объявила Женевьев, промчавшись во второй уже раз на красный свет. Трезвая, Женевьев водила свой «бентли» еще более уверенно и нагло, чем пьяная. — Сюзен, может быть, самая интересная женщина, какую я когда-либо встречала. Она имеет репутацию лучшей американской новеллистки, она пришла в литературу лет десять назад вместе с поколением писательниц-феминисток, но она не феминистка. Я бы даже сказала, что она скорее антифеминистка. Я считаю, Оскар, что знакомство с нею может оказаться очень полезным для тебя, у нее огромные литературные связи.

Женевьев нравится думать, что Оскар пишет свой философский труд, в то время как Оскар даже не утруждает себя сделать вид, что он что-либо пишет. Женевьев восемь лет была замужем за издателем. Женевьев любит и хочет быть респектабельной и чтоб все вокруг нее были респектабельны. (Оскар все собирается как-нибудь сказать Женевьев, что вползать в «бентли» через одну дверь и выползать через другую — а Женевьев постоянно занимается ползаньем, когда она очень пьяна, — далеко не респектабельно.) Любовник-философ, пишущий книгу, — это очень респектабельно.

Оскару совершенно не нужны литературные связи, но о Сюзен Вудъярд он слышал и даже прочел одну из ее нашумевших книг — «Плата за страх», — повествующую о любовных приключениях женщины, сорвавшейся с цепи замужества только в тридцать пять лет. Молва утверждала, что образ главной героини Сюзен Вудъярд списала с себя. Оскар нашел книгу небесталанной, но пошлой, любовные сцены неуклюжими, но написанными явно энтузиасткой секса.

«Будет очень интересно познакомиться еще с одной нимфоманкой», — объявил Оскар насмешливо и положил свою руку на ляжку Женевьев. Хотя Женевьев два раза в неделю ходила заниматься балетом, ляжки у нее были мягкими. Может быть, ей следовало ходить на балет три раза в неделю. При мысли о том, что хорошо бы проверить, соответствуют ли сексуальные способности писательницы сексуальным способностям героини, Оскар ухмыльнулся…

Женевьев, очевидно, поймала улыбку Оскара в зеркале, потому что она вдруг неожиданно зло сказала: «Но запомни, Оскар, Сюзен для тебя табу. Она моя лучшая подруга».

Оскар поморщился. Все подруги Женевьев были ее лучшими подругами, так же как любая названная наугад знаменитость мужского пола обязательно была лучшим другом Женевьев или ее бывшим любовником. Оскар сдвинул свою руку ниже, с ляжек Женевьев на ее колени, и, сминая платье, пробрался к горячему паху мадам де Брео. Ему хотелось напомнить официально поджавшей губы мадам, кто он такой, напомнить ей о своем могуществе. Двумя пальцами он потер у Женевьев между ног.

Лицо мадам треснуло в гримасе. «Оскар! — жалобно взвизгнула Женевьев. — Я веду машину! Пожалуйста!»

Оскар убрал руку. Он ненавидел рациональность Женевьев. Разделение ею жизни на реальность и секс. Ему неприятно было ханжество Женевьев, отказывавшейся на улице или в гостиной среди бела дня вспоминать об их совместных постельных развлечениях. Для Оскара постель и жизнь были одно целое, и его кожаные доспехи, когда он их снимал, вовсе не лишали его сексуальности, желаний и импульсов. Женевьев же, встав с постели, сразу же превращалась в строго социальное существо.

Весь остальной путь в аптаун они промолчали, думая каждый о своем. Оскар — открыв окно и подставив лицо холодному, почти зимнему ветру.

6

Знаменитая писательница жила рядом с Гугенхаймовским музеем. В просторном холле дома на Пятой авеню целых два дормена сидели, внимательно обозревая многочисленные телевизионные экраны, на которых видны были все этажи богатого дома. Сексуальность писательницы хорошо охранялась.

В элевейторе Женевьев вдруг поцеловала Оскара в ухо и сказала, что она просит прощения.

— За что? — спросил Оскар, хотя и знал за что.

— Мне показалось, что я была к тебе невнимательна? — полувопросительно выдавила из себя Женевьев.

— Все нормально, — сказал Оскар.