Палач

Явных признаков борьбы обнаружено не было. К их удивлению, на груди убитого доктора было вырезано слово «Кукла», а не «Наживка», а на других трупах никаких надписей не было вообще. Членов семьи оглушили ударом, а затем по очереди убили выстрелом в затылок. По оценкам экспертов, с момента смерти прошло от восемнадцати до двадцати четырех часов.

Если жертвами преступлений становились дети, то атмосфера всегда особенно накалялась. Бакстер чувствовала это, как и все остальные, хотя своих детей у нее не было, заводить их она не собиралась в принципе и вообще старалась по возможности держаться от них подальше. Люди работали как обычно, но к профессионализму примешивалось подогреваемое яростью исступление. Они готовы были не есть, не спать и не видеться со своими семьями ради решения стоящих перед ними задач. Вероятно, именно поэтому Бакстер так вскинулась, когда увидела, что Руш сидит на крыльце и бездельничает.

Невзирая на боль в лодыжке, она скатилась по лестнице, выбежала в открытую дверь, вцепилась в него сзади и потащила в дом.

– Ох! – застонал он, переворачиваясь на живот.

– Какого черта, Руш? – завопила она. – Все вокруг из кожи вон лезут, чтобы помочь, а вы тут просиживаете штаны!

Вдали на них яростно залаяла немецкая овчарка. Обходивший периметр кинолог из группы быстрого реагирования остановился и приказал ей замолчать.

– Я не могу работать с детскими трупами, – откровенно сказал он, встал и посмотрел на собаку, которая потеряла к ним интерес и пошла дальше.

– А кто может? Думаете, кто-то из нас был рад здесь оказаться? Но это наша работа!

Руш ничего не сказал и лишь стал отряхиваться от снега.

– Вы ведь знаете, что я работала по делу Киллера-Крематора? Тогда нам с Волком… – Она осеклась, пожалев, что произнесла имя своего скандально известного бывшего напарника. – …тогда нам с Волком пришлось иметь дело с двадцатью семью мертвыми девочками за двадцать семь дней.

– Послушайте, у меня был печальный опыт… во время расследования одного дела, и с тех пор я просто не могу иметь дело с трупами детей… никогда, – объяснил Руш. – Я не могу. Я лучше отсюда прослежу за тем, чтобы все было в порядке, хорошо?

– Нет, черт бы вас побрал, ничего хорошего! – гневно крикнула Бакстер и схватила с земли горсть снега вперемешку со льдом.

Руш передернулся. Мгновение спустя ему в голову врезался здоровенный снежок.

Когда место преступления опечатывали на ночь, на улице уже было совсем темно. В полном соответствии с прогнозом начался обильный снегопад, белые пушинки искрились на фоне черного неба в саду, залитом ярким светом прожекторов. Выйдя из дома, Бакстер и Кертис увидели, что Руш скрючился в той же позе и на том же месте, что и раньше.

– Оставляю вас наедине, – сказала Кертис и поспешно удалилась.

Эмили натянула на голову шерстяную шапочку, села рядом и уставилась на безмятежный сад. Краем глаза она заметила на лбу коллеги неприятного вида порез.

– Простите, – сказала она, выпустив изо рта облачко пара.

Она смотрела, как мигает рождественская гирлянда на соседнем доме, перекликаясь с проблесковыми маячками полицейских машин.

– Не стоит извинений, – улыбнулся Руш, – вы же не знали, что он меня поранит.

– Я вложила в снежок ледышку, – с виноватым видом призналась она.

Руш улыбнулся, и оба рассмеялись.

– Что здесь без меня было интересного? – спросила она.

– Снег шел.

– Спасибо. Об этом я догадалась.

– Ничего не понимаю, – со вздохом произнес Руш. – Теперь они начали убивать своих? И как это вписывается в нашу схему? Я сказал работающим по делу командам, что главное сейчас – выявить всех психотерапевтов, и запросил в Гремерси полный список пациентов Бентхема. А еще приказал провести полный анализ крови всех Кукол.

В этот момент Руш вспомнил, что Бакстер ничего не знает о запретных лекарственных средствах в крови Гленна Арнольдса. Позже вечером надо будет обязательно поговорить об этом с Кертис.

– Просто так, на всякий случай, – добавил он, увидев, как заинтриговали Бакстер его слова, – но главным для меня был сбор улик.

Руш показал на небольшой тент, натянутый в девственно-белом саду, и сказал:

– Следы нашего убийцы.

– Мы не можем быть до конца в этом уверены.

– Еще как можем.

Руш достал телефон, нашел фотографию, сделанную им днем, и показал ее Бакстер: украшенное искрящимися белыми снежинками небо, а под ним – темный, неподвижный дом, который теперь будет преследовать ее по ночам. Перед гаражом стоит машина ФБР, на которой они приехали, за ней в снегу тянется аккуратный след. Цепочка отчетливых следов, теперь уже исчезнувших под слоем снега, пересекала сад.

– Это мог быть сосед или почтальон, – предположила Бакстер.

– Не мог. Смотрите внимательнее.

Она увеличила картинку.

– Следы идут только от дома!

– Именно, – сказал Руш. – Минувшим вечером снег здесь не шел, я проверил. Я обошел дом перед тем, как прибыла подмога. Исключил ваши следы, мои, а также следы Кертис и той приставучей соседки. Осталась только одна цепочка.