Палач из Галиции

– Недавно трех комсомолок в лес увели, – мрачно поведал Глазьев. – Через день их тела на дорогу выбросили – еле опознали. Надругались над девчатами пламенные националисты, потом на куски порезали. Два механизатора из Пухты пропали. Пару дней искали, нашли в заброшенном колодце.

– Значит, ничего утешительного вы не можете мне поведать? – осведомился Алексей.

– Можем. – Рыков пожал плечами. – Под Троепольем органами госбезопасности проведена операция, выявили схрон, подорвали его, дюжину бандитов отправили к праотцам. Выявили связника в Зыкове. Он имел контакты с сообщниками на польской территории и неким парнем из британской разведки. Правда, перестарались, погиб при задержании. Участковый отдела НКВД в Гожище ухитрился отбить нападение. Ночью через плетень к нему перелезли. Парень оказался умным, заранее получил информацию о готовящемся визите, семью в подвал сплавил. А сам на крыше курятника пулемет поставил и ждал. Когда они через двор крались, давай поливать их огнем. Пятерых супостатов на месте положил, никто не ушел. Этот парень пока живой, службу несет, но надолго ли?

– Спасибо, товарищи офицеры. Обстановка мне в целом ясна, – проговорил Алексей. – Враги повсюду, успехи весьма скромные. Передайте Осипчуку мои пожелания. Учебу личного состава временно прекратить. Усилить посты в комендатуре, больнице, на всех значимых объектах городской инфраструктуры. Чтобы не спали, если хотят выжить. Активнее вести патрулирование. Немедленно задерживать всех подозрительных личностей, выявленных вблизи постов. Посидят немного, ничего страшного. Отношение к нам местных жителей от этого не пострадает. Оно и так хуже некуда. Быть готовыми по первому требованию предоставить мне рабочий транспорт, до взвода вооруженных и экипированных красноармейцев. Соблюдать режим секретности по всем перемещениям подразделений и даже отдельных личностей. Надо пресечь болтовню, товарищи офицеры! – Он впился глазами в смущенных собеседников. – Никакой служебной информации посторонним, чего бы она ни касалась, даже поставок тушенки. Ни малейших откровений перед женским полом! Еще раз говорить об этом я не буду. Проколетесь – немедленно припомню. Допустите ошибку – отправитесь за решетку. Никакого алкоголя, развлечений и тому подобного. Сразу ставлю в известность, что я решительный противник пира во время чумы. Все понятно, товарищи офицеры? Ваша миссия ограничивается этим. Пока, во всяком случае. Можете идти.

Глава 3

Конкретный план мероприятий он собирался обсуждать с другими людьми. До отдела НКВД было рукой подать. Алексей шел по дощатому тротуару, скользил глазами по прохожим. Вроде люди как люди. Тетушка в платочке и пышной юбке толкала тележку с бидоном. Мужик в картузе тащил связку лопат, опустил глаза, проходя мимо. Убогая старушка божий одуванчик испуганно прижалась к забору, разглядев его форму, стала креститься, когда он прошел. Интересно, форма СС вызывала у нее такую же реакцию?

В отдел он вошел беспрепятственно – красная книжица работала. Два милиционера вытаскивали из кабинета начальника бородатого дядьку в тонкой безрукавке. Они пинками погнали его по коридору. Тот что-то лопотал по-украински, хлюпал носом. Алексей постучал из соображений вежливости.

Капитан Ткачук сидел за колченогим столом и высыпал из полупустых папирос табак, чтобы набить одну нормальную.

– Вот уроды, – пробормотал он. – Всю фабрику надо бы расстрелять. Когда они научатся нормально делать свою работу?

– Ты про бородатого типа? – не понял Алексей.

– Я про табачную фабрику, где делают гильзы для папирос, но забывают набить их табаком, – ответил главный районный милиционер. – Ладно, доберутся еще до них наши длинные руки. Вот только разделаемся с другими врагами!..

– Никого не любишь сегодня? – догадался Алексей.

– Да, когда я не спавший, то никого не люблю. – Ткачук рассмеялся, протянул руку. – Проходи, располагайся. Уже устроился?

Алексей с любопытством огляделся. Пыточные приспособления с потолка не свешивались. На стене портреты Сталина и Дзержинского, все остальное тоже обычное, как и везде. Сейф, стол, старый славянский шкаф.

На краю стола валялась пачка мятых дензнаков. Алексей взял их, повертел. Какие-то странные купюры. Вроде карбованцы, выпускаемые на Украине Третьим рейхом, но на них почему-то изображен бандеровец с автоматом и напечатан призыв к свержению Советской власти. Впрочем, были в пачке и обычные бумажки, выпущенные в сорок втором году так называемым Украинским банком.

– Мзду берешь, капитан?