Палач в нетерпении

Перейдя к волосам, я с ужасом обнаружила, что вторые сутки надо будет посвятить им, третьи — лицу. Четвертые — уходу за ногами. Пятые потребуются для разных массажей. Шестые я должна буду проторчать в парикмахерской, а седьмые посвятить фигуре.

С понедельника надо начинать сначала. Красота требовала не только жертв, но и времени. А если учесть, что на все это были нужны еще и деньги, так как все семь суток я, по планам издателей полезного журнала, была просто обязана провести неотрывно в косметических салонах, у массажистов, парикмахеров, да еще и в тренажерных залах, не забыв при этом, что моя одежда должна быть индивидуальной, а значит, надо заиметь и портного, которого тоже придется посещать, возникал вопрос — когда же я эти самые деньги заработаю?

Если только зарабатывать их ночами, но ночами-то зарабатывают у нас дамы определенного рода занятий! Ну разве что я еще тут сижу. Я прислушалась, но не уловила никаких движений. Вот кто-то протопал мимо ящика, напевая себе под нос очередной хит.

— Все-таки это терпеливый кретинизм у нас какой-то получается, — проворчала я. — Мы в буквальном смысле маемся бездельем, и я уже переутомилась от скуки!

Взглянув на часы, я выяснила, что сейчас двенадцать, и набрала номер Никитича.

Трубку никто не брал.

«Наверное, удалились в опочивальню, — подумала я, вешая трубку. — Что ж, не стану им чересчур настойчиво мешать!»

Достав очередной журнал, я зевнула. Спать хотелось ужасно.

Единственное, что отличало мой тяжелый труд от ночного труда путан в выгодную сторону, это то, что я хотя бы расслабленно сижу. А им, наверное, тоже хочется спать. Бедные, бедные!

Открыв журнал, я сразу наткнулась на физиономию Влады.

Конечно, из бывшего паренька красотка получилась потрясающая! Но уж слишком эта красотка походила на…

Я отодвинула журнал подальше, прищурилась. Не понравилась мне появившаяся мысль, ох, как не понравилась!

— А ведь никуда ты от нее не денешься — Владик сработан именно под Танечку, — пробормотала я. — Один к одному. Те же волосы. Та же полуулыбка… Даже этот прищур глаз — полный плагиат! На месте Татьяны я бы подала на него в суд!

В это время в ящике раздался щелчок.

Я резко откинула журнал и вскочила. Проснувшийся Пенс вскочил за мной.

Я вылетела в коридор, открыла дверь и пулей выбежала в подъезд.

— Черт, надо же, как он быстренько двигается! — прошептала я, поняв, что даже моя бешеная скорость не дала ощутимого результата.

Письмоносца уже не было.

Оставалось надеяться на Ларчика. Если он не проспал, то наверняка засек парнишку!

* * *

Вылетев во двор, я огляделась. Никаких звуков… Ощущение непорочного покоя, который царил повсюду, впрочем, было обманчивым.

Я довольно быстро сориентировалась и направила свои легкие стопы к тому месту, откуда ясно доносились голоса.

Рядом с нашим мотоциклом.

Когда я подбежала к нему, то увидела следующее: Ларчик держал мертвой хваткой коренастого парня, а тот отчаянно ругался.

— Какого хрена ты меня схватил, придурок? Я сейчас милицию вызову!

— Давай, — веселился Лариков. — Как ты это сделаешь? Громко завоешь по принципу сирены?

Я подошла поближе и спросила:

— Ты уверен, что это он?

— Конечно, — кивнул Лариков.

— Витька? — удивленно спросил Пенс, вырастая за моей спиной. — Господи, я бы никогда не подумал, что это ты…

— Что — я? Вообще ты-то с чего в эту компанию шизоидов втянулся? — спросил Виктор, пытаясь вырваться из железных объятий Ларикова. — Дурная голова окончательно перестала давать покой?

— Что ты делал у Таниного почтового ящика?

— А-ах вот в чем дело, — рассмеялся Виктор. — Так и знал, что влипну в какую-нибудь дурацкую историю со своими романтическими глупостями! А что за чушь с этим ящиком? И при чем тут я?

— Что вы положили в Татьянин почтовый ящик? — сурово спросил Ларчик.

— «Алую розу — эмблему любви», — ответил насмешливо Виктор.

— Ага, мы сразу и навсегда поверили, — усмехнулся Ларчик. — А может быть, все-таки очередную «угрозу»?

— Какую угрозу? — вытаращился Виктор. — Угроз я ей никогда не подкладывал. Ни явных, ни скрытых… Девица взрослая, самостоятельная — с чего я стал бы ей угрожать? Она что, вернется в мои объятия, если я буду ей угрожать? Раз ей нравится этот маленький гномик, пускай… Может, ей заботиться не о ком стало. А тут можно с ложечки кормить… В конце концов, ей вон и Серега может с тем же успехом угрожать. Так что отпустите мои руки и, если уж вам так неймется, пошли взглянем, что я ей положил.

— Пожалуй, в этом есть смысл, — сказала я. — Может быть, он говорит правду…

— Надо же, — посмотрел он на меня. — Такая маленькая девочка, а умная.

«Ну и гад, — подумала я. — Маленькая… Сейчас я тебе покажу маленькую, чтобы запомнил на всю жизнь!»

— А может быть, он и врет, — меланхолично заметила я, пытаясь испепелить его взглядом. — В конце концов, место преступления еще хранит улики. Кроме нас, ведь никто в ящик не полезет пока.

И я пошла назад, к подъезду.

— Черт, — вырвалось у меня.

Я прищурилась. На какое-то мгновение мне показалось, что дверь подъезда хлопнула. Как будто кто-то оттуда выбежал — вернее, выскользнул — легкой тенью.