Палачи и герои

И вот настал день реализации. Пару десятков известных функционеров «Отчизны» взяли сотрудники НКГБ и НКВД. Пришлось пострелять. Троих, не пожелавших сдаться, убили при задержании, в том числе пал тот молодой и горячий Костюшко. Ему хотелось повоевать – его мечта сбылась, но длилась недолго. Еще один выбросился с пятого этажа на брусчатку.

Как и ожидалось, прознав о преследованиях, остальная часть организации двинула из Львова. Подпольщики воспользовались волшебными пропусками, номера которых были такие, что всем военнослужащим было приказано задерживать предъявителей. Так взяли сразу еще три десятка человек. Но пропуска эти выплывали еще пару месяцев в разных районах Украины.

– Оставайся у нас, – сказал подполковник Лапин, пригласивший Ивана в свой кабинет в здании НКГБ во Львове. – Действовал ты грамотно, даже с артистизмом. И работа для тебя у нас найдется. Диверсанты, фашистские пособники, враги народа.

– Спасибо, товарищ подполковник. Меня ОУН ждет. Слишком много у нас взаимных счетов накопилось. Пора бы им расплатиться.

Глава 39

– Мы уходим. Пока есть еще такая возможность, – сказал Дантист.

– Что? – не поверил своим ушам куренной атаман Хмара и ударил кулаком по бревенчатой стене подземного укрытия. – Вы уходите от боя? Дезертируете?

– Это ты своих селян агитируй, – прошипел зло Дантист. – Которых мы шомполами в армию загнали. И шомполами в атаку гоним. А у меня отряд истинных патриотов, прошедший огонь и воду, отлично подготовленный и со специальными задачами. И лечь в бою, как пушечное мясо, в эти задачи не входит.

– Лечь?! – возмутился Хмара. – Мы сами положим комиссаров! Всех!

Дантист с насмешкой посмотрел на него:

– Поглядим… Мой тебе совет – собирай своих самых верных хлопцев и пробивайся дальше в леса. Пограничники тебя не пощадят.

Пограничники, чьи отряды сейчас пытались заблокировать группировку, были настоящими чертями. Воевали умело – лучше даже, чем цепные псы внутренних войск, и жестоко. Бандеровцы боялись их как огня, потому что в плен «зеленые фуражки» брали редко. Но и сами в плен не сдавались, всегда держали для себя гранату или патрон.

– Им никогда нас здесь не достать, – упорствовал Хмара.

– Ну, воюй, куренной. Покажи себя. А мы пошли.

– А если я вас всех как дезертиров! – взревел Хмара. – На веревку и на сук!

– Ты? Меня? – удивленно посмотрел на него Дантист. – Если решил самоубиться, советую сделать это менее болезненным способом. Все! Слово сказано! Воюй…

Повторялась история с Кременецкими лесами. Одна из последних крупных группировок оставалась в чащах Львовской области у подножия Карпат. Здесь казаки себя чувствовали вольготно. Была артиллерия, даже свой автотранспорт и доставшаяся от немцев бронемашина. Прорыты укрепрайоны, доты, неприступные, казалось, крепости. И вот теперь пограничники совместно с армией решили уничтожить эту вольготную жизнь.

Если Хмара считает, что он может отбиться от этой армады, то он дурак. Он просто не был в Кременецких лесах. И не знает, как разбегаются воины УПА под минометным обстрелом. С этими мыслями Дантист собрал перед траншеями три десятка своих бойцов – его личный резерв.

– Уходим! – сказал он. – Это война для мяса!

Его заплечных дел мастера и умелые диверсанты были с этим согласны.

– Ты идешь со мной, – кинул Дантист стоящему рядом с ним старому знакомому Карпатскому, краевому проводнику, худому, сгорбившемуся под тяжестью своих полусотни годков Голубу, которого не пойми какой черт занес сюда именно сейчас. – Не твое дело гибнуть здесь. Ты годишься для большего.

Голуб согласно кивнул. Он отлично видел, куда все идет.

– 22 августа 1944 года – этот день станет очередным черным днем для УПА, – торжественно изрек Дантист.

Зондеркоманда успела покинуть опасные места в последний момент перед тем, как захлопнулся капкан. В горах ее ждали укромные убежища. Дантист оставил погибать тех, кому погибнуть было суждено.

Шесть пограничных полков, пять пограничных отрядов Украинского пограничного округа и три полка Красной армии предсказуемо перемолотили за неделю укрепленные пункты и лагеря УПА в Львовском предгорье. Сперва раздавили основную группировку, а затем две недели зачищали районы Львовщины. Убили более трех тысяч казаков, более тысячи взяли в плен.

Дантист видел, как на его глазах мощная повстанческая армия в пятьдесят тысяч штыков тает как снег. Она не в состоянии на равных биться с Советами. Но командование УПА еще питало иллюзии о действии большими силами, хотя уже и издавала указания о необходимости при опасности рассыпаться на маленькие отряды в пятнадцать-двадцать человек.

Укреплять подполье – теперь Дантист в этом видел главный смысл своей жизни, без устали мотаясь по оккупированным коммунистами землям, по селам и лесам, наводя порядок в СБ и готовя теракты.

Так прошло лето. Пришла осень 1944 года в неподъемных трудах. Между тем события развивались стремительно.