Палачи и жертвы

Виталий с тяжелой, как свинец головой, начал подниматься к себе. Уже пора, пора бля, на дело святейшее. Но до этого надо бы на кладбище к отцу сходить, попрощаться на всякий случай. А может, поздороваться. Плохое что-то предчувствие. Давай Витек, давай милый. Вот так, подбадривая себя, он зашел в дом, умылся, сунул за пазуху наган, и направился на центральное кладбище. Входя туда, он рукой поприветствовал старые бедные кресты. Они тоже будто поклонились ему в ответ. Виталий был пьян, он только сейчас это почувствовал и чуть не вырвал. Минут 20 он искал могилу отца, страстно хотел повидать ее, он чувствовал свой конец. Он не нашел могилу, хотя дважды прошел мимо нее, и в конце даже поссал рядом с ней. Надпись на могиле его отца звучала так, как объявление о розыске. Обозлившись, он направился к Харламову. Харламов уже собирался уходить. Пришел бы Виталий к нему на 15 минут позже, может и не застал бы его дома. Харламов был уже одет, и сидя в коридоре, чистил кремом свои туфли. Наверное, перед смертью все очищаются. Увидав Виталия спозаранку, тем более в пьяном состоянии, он удивился. Он не никогда не любил Виталия, ему не нравилась его решимость, даже одержимость. Харламов своей натурой напоминал директора зоопарка, который вынужден был иметь в своем заведении хищников. Какой зоопарк без волков и тигров будет вызывать интерес? Директор зоопарка предпочтет зайцев и кошек, но хищники ему нужны для дела. Вот и Керамиди был тем хищником, в котором нуждался Харламов, но, видимо, зря.

- Ты где так нализался?

Виталий строго и холодно смотрел ему в лицо. Харламов продолжал сидеть с щеткой в руке, а Виталий стоял над ним.

- Скажи мне, Харламов, зачем ты продался? Ведь все было так хорошо.

- О чем ты, Витя? Ты пьян (поднял голову). Что с тобой, в каком ты состоянии? Где это ты успел...

Он не успел договорить. Виталий, выхватив наган, сразу выстрелил ему в шею. Хорошо смеется тот, кто стреляет последним. Хлопок был мощный, такой мощный, что во дворе залаяли собаки. Все произошло за секунду, в течении которой весь коридор был залит кровью. Пуля разорвала Харламову шею, и чуть не оторвала ему голову. Голова свисала с окровавленного туловища, с которого сильной струей текла кровь, орошая всю прихожую. Некоторые капли попали на брюки Виталия. Лай собак усиливался. Виталий протрезвел. ''Надо уходить', подумал он, и перепрыгнув через окно на другую улицу, скрылся.

У Виталия было странное ощущение. Да, он убил человека, застрелил как пса. Но он был спокоен, даже рад. "Еще на одного негодяя стало меньше', весело подумал про себя Виталий. Он резко вдруг вспомнил про Милену. Вот сейчас бы увидеть ее, а? И тут же поменяв маршрут, направился в сторону ее дома. Она жила недалеко. Только сейчас Виталий понял, что он по - настоящему пьян. Он шатался и икал. Во рту как будто кошки посрали. Нет, я должен ее увидеть, ДОЛЖЕН!!! Он постучался в их дверь. Открыла дверь сама Милена. ''Что случилось, почему ты в таком виде?', спросила она. ''Может, впустишь в дом?'' ответил Виталий. Они сидели в ее комнате. Милена уже простила Виталия взглядом. Обычно летом, она оставалась одна, так как ее мать отдыхала на даче, за городом. Ей нужен был свежий морской воздух.

Виталий внимательно смотрел на Милену. Она молча сидела у кровати, и смотрела себе под ноги. Ее пышная белая грудь и широкие бедра его возбудили.

- Что с тобой, Витя?

- Ничего, я просто выпил немного.

- Дело не в этом, ты, по-моему, всегда пьян. Ты какой-то другой, ты изменился. У тебя лицо стало другим. Что-то случилось?

"Неужели она права. Может, это влияние метафизики, или астрального давления. Не шутка все-таки, человека убить. Наверное я изменился, я это чувствую. Надо в зеркало посмотреть.''

- Давай, раздевайся.

- Чего? Ты что, дурак.

- Раздевайся Милена, я тебя очень прошу (он начал икать). Нет времени на медленные танцы.

- Да? Какой умный.

Он резко привстал, вытащил наган, и приставил ей ко лбу. При виде пистолета, глаза Милены увеличились в три раза. Она страшно испугалась.

- Я сказал раздевайся, сучка.

Она начала быстро снимать сарафан через голову. Тело ее было белое. Виталий, отложив пистолет в сторону, приблизился к ней. На ней были одни трусики, она приятно пахла. Какие-то новые духи, то ли московские, то ли... Быстренько юркнув в постель, она укрыла себя тоненькой простыней. Он, спотыкаясь, начал раздеваться. Милена привстав, помогала ему. ''Я сам', резко ответил он. Начал ее дико трахать. Таким она его никогда не видела, она только успевала произносить, "золотой мой, что с тобой, молодец, мой песик''. А он, схватив ее за волосы, грубо насиловал. ''Ну что, сука, как тебе сейчас, хорошо?', входя в нее, орал Виталий. "Потише, потише, ... ', задыхаясь говорила Милена. "Заткнись, тварь еврейская', повернув ее лицом вниз, и схватив за ее локоны, мощно ее протыкал. Будто кувалдой били по железу, по сторонам разлетались брызги пота. Он понимал ее и с полу стона. Уже потом Виталий признался, что в этот момент, т.е. в постели, на месте Милены он представлял молодую жену Юры, своего соседа.