Палачи и жертвы

Эту затею нельзя приписать Абакумову, Лихачеву или Комарову — семейное положение Жемчужиной напрочь исключало всякую самодеятельность. Автором пошлой инсценировки был, несомненно, сам Сталин, больше некому.

Сталин внимательно читал и все протоколы следственных действий по делу Абакумова. Любопытно проследить за тем, как он на них реагировал.

В марте 1953 года привлекли к уголовной ответственности Рюмина, а месяц спустя изрядно струхнувший подполковник госбезопасности Гришаев написал в рапорте:

«…в октябре 1951 г. я вместе с Рюминым оформлял аресты ответственных работников МГБ СССР и Прокуратуры Союза, которые были по национальности евреями. Компрометирующих материалов на них вообще не было. Рюмин объяснил, что аресты производятся по личному указанию Главы Советского правительства, который, просматривая показания Шварцмана, принял такое решение…»

О Шварцмане, выдающемся мастере «французской борьбы», о его «супе из бабы Цили» и о симуляции сумасшествия читатели уже знают, однако это далеко не все. В протоколе допроса, где Шварцман называет себя вождем всех евреев–националистов из ЧК и прокуратуры, есть и информация несколько иного свойства:

«…до сих пор я скрывал от следствия, что являюсь педерастом и на этой почве имел половые сношения с Абакумовым, с английским послом Керром и с собственным сыном Сергеем, когда тому было 12 лет… Наряду с этим я сожительствовал и с родной дочерью Анной…»

Ознакомившись с данным протоколом, заместитель военного прокурора войск МГБ СССР В. Успенский решил вторично подвергнуть Шварцмана судебно–психиатрической экспертизе, а Сталин приказал арестовать тех чекистов, кого назвал Шварцман.