Паладин

И вот наступило очередное утро, мы поднялись, позавтракали, помылись «на дорожку» (поскольку всю следующую неделю, и это в лучшем случае, цивилизации в лице горячей воды и нормальной бадейки-ванны мы не увидим) да отправились «по квесту» за гоблинами. И, разумеется, встретили новые тяготы и лишения, к которым я, в отличие от Нэроко, готов не был. Как так получилось? Ну, всё дело в нашей живности, за ней ведь тоже уход нужен, а я разве что хильнуть транспорт и могу. Нет, поначалу проблем не было — мы спокойно выбрались из города, лошадка покорно тянула повозку по дороге, нэка сидела на облучке, почитывая книжку и бормоча себе под нос строки из новых заклинаний — отрабатывала дикцию и привыкала к расширяющемуся арсеналу. Я, соответственно, время от времени поправлял ей произношение и продолжал свои попытки тоже что-то кастануть за пределами известных мне «рефлекторных» заклинаний и начитанного «светляка». Получалось… да никак не получалось, чего уж там. Но я окончательно убедился в верности своей гипотезы относительно заточенности структуры заклинаний под конкретный вид энергии. По всей видимости, моя мана подходила только для Светлых заклинаний, не в плане «добра и любви», а конкретно магии на элементе Света, в то время как котейка использовала «нейтральную» для своих заклинаний. И как переделать Свет под «нейтраль», я не представлял… если это вообще возможно. И это было немного обидно, в том плане, что да, я и так получил Магию и умение ей пользоваться, попал в мир, где, гипотетически, смогу раскачаться до Боженьки (если меня не прибьют раньше или у автора этой странной «Системы» не найдутся другие планы), но осознание того, что мне может быть доступна лишь одна грань из всего разнообразия этого искусства, несколько печалило. То есть оно, конечно, и так обалденно, да тут ещё и шикарные кошкодевочки есть, и они совсем не против заночевать в моей кровати, плюс здоровье и физическая форма, которые в прошлом мире мне и сниться не могли, но всё равно что-то немного зудело. Осознание собственной зажратости никак не мешало проклятому внутреннему Хомяку недовольно пыхтеть и восклицать «маловато будет, маловато!», даже при том, что уже имеющееся ещё осваивать и осваивать. Эх, такова уж природа людей — нам никогда не бывает «достаточно», и с этим, видимо, ничего не поделаешь.

Философские думы покинули меня только вечером, так что остановку на обед я не то чтобы совсем пропустил, но выполнял все инструкции котейки как-то на автомате, хотя тех инструкций было всего ничего. Мы свернули с тракта на специальную площадку, там остановились, котя задала коняшке воды и немного еды, велела мне выгрузить одну меру дров, на которой быстренько воздвигла котелок и сообразила нам обед, после чего мы поели, погасили костёр, помыли посуду, да и отправились дальше — на всё про всё от силы часа полтора. А вот вечером пришлось уже выныривать, поскольку там уход за нашим транспортом требовался более основательный.

— …

— (__)…

— Ты тоже не знаешь, что с ним делать?

— Знаю! — недовольно фыркнула нэка. — В теории…

— (__)’, — кажется, нашему транспорту это заявление не очень понравилось.

— Ну ладно, давай свою теорию, там сообразим.

— Угу… Для начала нужно его распрячь и протереть… или сначала протереть, потом распрячь? — озадаченно устремила она взгляд в пространство.

— Н-да-а-а… — я вздохнул.

Вечер обещал быть интересным. Ещё и народу на стоянке никого — так бы не постеснялся спросить, но увы. В итоге возня с лошадью сожрала часа два времени и километра полтора нервов. Ибо распрячь, потом пройти щёткой, а ещё отвести чуть подальше, чтобы транспорт мог попастись, но недалеко — а то может какая хрень из леса выйти и сожрать. Ах да, ещё нужно лошадь стреножить, чтобы не убежала. Пока сообразили, как это сделать, прокляли всё на свете. В итоге ложились спать уже в темноте и без каких-то фривольных мыслей, а ведь когда только трогались из города, были мысли чуть-чуть погладить вечерком котодевочку между ножек. Привык я уже как-то к этому, да и Нэроко тоже, но… когда миниатюрная красавица начинает раскладывать спальник с усталым вдохом и этак замученно повесив ушки, рука уже не поднимается требовать от неё какой-то активности. Так что, обустроив спальное место прямо в фургоне, я лишь нежно обнял свою сиреневоглазую волшебницу и, поцеловав на ночь, так и не позволил рукам ничего предосудительного. Впрочем, тёплым и тихим мурчанием до момента полного засыпания девушки меня всё равно наградили, а потому жизнь всё равно удалась, да ещё как.