Паладин XXI века. Аномалия

На остановке очень некультурно позевывал, челюсть грозила вывихнуться, если не прекращу кусать морозный воздух. Ну и ладно, не так уж и стыдно. Вокруг все лица свои, давно изученные до самой последней трудовой морщины. По сорок минут в день вижу каждого, порой, чаще чем маму. Тошнит от унылых опухших рож. Почти семья, только немых, раз не общаемся. Пританцовывая от морозца и нервов, наконец дождался припозднившийся транспорт.

Скрипнули тормоза, щелкнули двери. Локти у меня острые. Расталкивая, невежливо пихая ими, вломился в удушливый и вечно вонючий бензином и пылью автобус. Ну всё… Теперь час трястись, изнемогая от дороги, похожей на американские горки и стиральную доску одновременно. С болтанкой, после которой только и желаешь, чтобы рабочий день кончился уже сейчас.

Водитель – лоснящийся, большой и жирный, как морской слон, утер волосатой лапой лоб. Толстая ладонь только размазала грязные потеки. Взгляд шофера раздражённо метнулся в зеркало заднего вида. Челюсть вылезла ящиком. Потная лысая голова повернулась в мою сторону. Глаза выкатились из орбит, лицо побагровело. Водила хрипло рявкнул, заставляя дрогнуть колени и невольно задержать дыхание:

– Иди в салон! Придурок! Нарожают абортов!! Тормоз!!

Окрик смотивировал быстрей забиться от злого взора в середину автобуса, спрятавшись меж хмурых лиц, одного взгляда на которые хватает, чтобы понять – счастья на Земле не существует.

Не помогло. Нарвался на хамство могучей, как танк «Абрамс», кондукторши. Тяжелый взгляд окатил с ног до головы, демонстративно уничижительно, словно из поливочного шланга – помоями.

– Да уйди ты, паразит, с прохода! Куда ломишься?! Под ноги смотри! И сумку убери! Видишь, люди ходят?! Мешает. Чем думаешь?

– Я… Да ну…Он сказал… Я просто… шел… Изви…, – не успел закончить. Грубо прервали:

– Ты как рожать собрался! Проезд оплачиваем, молодой человек! Некогда мне на вас таких время тратить!

Словно в десятибалльный шторм, чуть не зубами, уцепился за грязно-желтый весь ободранный поручень. Рука спешно нащупывала тысячу. Точно помню – второпях скомканная бумажка ещё вчера затерялась в бездонных глубинах дырявого кармана.

– За проезд надо готовить заранее, – прокомментировала кондукторша, казенным голосом диспетчера на вокзале.

А вдруг потерял?! Зря думал, что сильнее вспотеть уже нельзя…

– Сейчас, сейчас! Подождите, пожалуйста, – наконец указательный и большой пальцы ухватили пропажу из подклада. Шумно вздохнул с чувством глубокого облегчения.

– Как из одного места вытащил! Я тебе что, кассовый аппарат?! В следующий раз пешком пойдешь!

Колбаски пальцев, сплошь покрытые кольцами, отсчитали необходимую сумму. Сунула деньги прямо в лицо.

– Сдачи на вас не напасешься, – проворчав, наконец, рассчитала кондуктор.

Справа от меня – девочка лет пятнадцати. Пытается выживать меж прессов могучих спин. На добрых, как у телёнка глазах – аккуратные круглые очки. За спиной – древний, ещё советский скрипичный футляр.

– А ты чё в телефон тыкаешь?! Рассчитываемся! Я жду. Да, да, я тебе говорю! И не лупи свои глазищщи! И как вас воспитывают?! С таким драндулетом на такси ездиют! Вот же дети пошли! – облаяла кондуктор новую жертву. Глаза девочки наполнились слезами.

Кондуктор прошла дальше, как ледокол Арктики. Могучие формы втрамбовали меня в рядом стоящих пассажиров.

Не могу, как они – грубить, хамить, обзываться. На беду – хорошо воспитали. А вот такие халды – где только берутся? На уровне инстинктов чувствуют, кто ответит, а на кого голос повышать можно без всякой боязни. Агрессия и злость, словно ядовитая смесь едкого клея. Заполняют собой всё расширяющиеся трещины в душе, расколотой от муторной жизни.

Мокрый, как после душа, вломился в проходную родного банка. Не успел в последнюю минуту – путь загородил мускулистый шкаф в сером камуфляже. Сразу тяжело задышалось. В груди по пищеводу словно гранитный камень из морозилки прокатился. Охранник поигрывает резиновой дубинкой, перекатывается с пятки на носки и обратно. Точно в позе хозяина жизни. Лицо такое, будто по нему в армии не раз прошлись саперной лопаткой. Тяжелый взгляд серых глаз многозначительно уперся в часы у входа, затем уничижительно – на меня. Зеленый фирменный циферблат показывает 8.01. Безопасник поцыкал. Голова неодобрительно качнулась из стороны в сторону. Масляные губы растянулись, демонстрируя крупные жёлтые зубы, будто не в улыбке, а в оскале.

– Кто бы мог подумать…, – с нескрываемой издевкой начал представление «камуфляж», как резину растягивая гласные. Полицейского вида резиновая палка постучала по разлапистой ладони. Раздались звучные шлепки. Вспомнилась Новогодняя ночь по телевизору – будто куранты бьют на Спасской башне в исполнении охранника.

Верзила продолжил: