Палата № Z

– Пожалуй, увлечение идеализмом я готов Кузьме простить. Это его право, закон не запрещает выдвигать подобные идеи, – и после небольшой паузы продолжил: – Но что если это летаргический сон? Тогда мы в этом заточении останемся навечно…

Последние слова Егора могли привести к непредсказуемым последствиям, вплоть до коллективной истерии, если бы на помощь не пришёл биолог:

– Современная наука возможность перехода в такое состояния отрицает, причём категорически, – авторитетно заявил Антон. – Но попытаться объяснить всё тем, что мы барахтаемся где-то в голове Кузьмы и подчиняемся изгибам его болезненно чувствительного подсознания, получая какие-то сигналы от мозговых нейронов… Это уже что-то запредельное! Ну хоть тресни, не могу этого понять.

Выход из ситуации, грозящей помутнением рассудка или хотя бы длительным расстройством мироощущения, предложил Макс:

– Здесь нужно применить радикальный метод. Известно, что человек обычно просыпается, если ночной кошмар выходит за допустимые пределы, к примеру, если угрожает смертельная опасность. Всё дело в том, что срабатывает инстинкт самосохранения. Так, может быть, попробуем?

– Что ты конкретно предлагаешь?

– Сделаем верёвку из простыни, один конец закинем на крюк, к которому подвешена вот эта люстра, – Макс указал на потолок. – Затем поставим Кузьму на табурет, петлю затянем на его шее. Останется только выбить табурет…

Все разом посмотрели на Кузьму. Тот побледнел, вскочил со стула и попятился к двери.

– Вы шутите?

– Да вовсе нет, – процедил Макс, демонстрируя решимость довести эксперимент до логического завершения.

Было очевидно, что Кузьма чуть ли не в предынфарктном состоянии, поэтому Веня поспешил успокоить незадачливого фантазёра:

– Не бери в голову, Кузьма! Макс и вправду пошутил. Однако с завиральными идеями будь поосторожнее, а то в следующий раз дело может плохо кончиться.

Историк облегчённо вздохнул и сел на прежнее место, одарив спасителя благодарным взглядом. Никто больше не собирался обсуждать его идею, а Веня, между тем, продолжал свои нравоучения:

– Чтобы впредь не попадать впросак, попробуй разобраться в том, как и почему у тебя возникли такие мысли. Похоже, на подсознательном уровне ты боишься той реальности, в которой мы вынуждены жить, и вот пытаешься избавиться от страха, отрицая её существование. Или я не прав?

Кузьма растерянно поглядел на Веню, а затем, словно бы набравшись смелости, сказал:

– Ты знаешь, Веня, мне в этом мире всегда было как-то неуютно. И в детстве, и сейчас, за исключением, пожалуй, бесшабашной юности. Так вот, я осмелюсь утверждать, что мир прекрасен, но человеческое общество… – Кузьма махнул рукой, демонстрируя полнейшую безысходность. – Везде ложь, зависть, ненависть, коррупция… Ну куда историку податься?

– Хотел бы перебраться в те счастливые времена, когда люди жили в пещерах и охотились на мамонтов?

– Да по большому счёту тогда было то же самое. Влад, ты как считаешь?

– Про эпоху палеолита не пришлось писать. Но ты, конечно, прав, Кузьма, поскольку с тех пор ничего не изменилось. Только упрятали всё в красивую упаковку, да лицемерия наверняка побольше, – по сути, Влад поддержал Кузьму, а затем неожиданно продолжил: – Мне иногда кажется, что стоит человеку согрешить, и он перемещается в некий параллельный мир, где всё не так, где всё гораздо хуже.

– Что ты имеешь в виду?

– К примеру, бросил человек жену с ребёнком, и с ним произошло несчастье. Не обязательно на следующий день, может быть, гораздо позже… Однако всё равно возмездие неотвратимо.

– Но тысячи людей, совершавших гнусности, живут себе припеваючи, – не согласился Макс.

– Да всякое бывает! Если допустить существование какой-то Высшей силы, даже ей за всем не уследить.

– А по-моему, всё дело в совести. Она-то и не даёт покоя, и грешник сам себя ведёт к печальному концу. А если совести нет, тогда мерзавец благоденствует, несмотря на совершённые грехи.

Кузьма обвёл глазами остальных, рассчитывая на поддержку. Но очень уж непростая это тема, чтобы с ходу дать правильный ответ.

– И всё же хотелось бы надеяться на то, что некто всемогущий и непогрешимый наведёт порядок на Земле, покончит с этим безобразием. Есть у меня такое сокровенное желание, – признался Макс.

Против этого никто не решился возражать.

Глава 4. День хуже некуда

– Господи! Я так больше не могу! Когда же всё это закончится?

Кузьма ходил взад-вперёд, от окна и до двери, от двери и до окна, при этом посматривая по сторонам, то на Антона, то на Егора, словно бы они могли ответить на такой вопрос. Возможно, он надеялся, что его утешат, снова как-то успокоят, однако дело в том, что все пребывали в таком же состоянии, но сдерживались, стараясь не выставлять свои переживания напоказ. Вроде бы здесь некого стесняться, однако если все заголосят, завоют разом, нетрудно вообразить, к чему всё это приведёт. Коллективный психоз ещё никому не помогал в минуты скорби и отчаяния.

И только Веня отозвался. Впрочем, он ничего не смог бы предложить, тем более что совсем некстати у него появилось желание пофилософствовать: