Палестинский патерик

Сказал старец: «Видишь, что диавол первый удар нанес Иову чрез имение его; и, видя, что он не отступил от Бога, нанес другой — на тело его. Но и таким образом сей мужественный борец не согрешил словом уст своих, ибо имел внутри блага Божий и всегда пребывал в них (вкушал их)».

Сказал старец: «Как входящий в мироварницу хотя ничего не купит, но все же причащается благоухания, так и приходящий к отцам; ибо если он захочет быть делателем, то они показывают ему путь смирения, и это бывает для него стеною во время нападения демонов».

Брат спросил старца: «Отчего это, — что делаю в келий своей все должное, но не обретаю утешения от Бога?» — Старец говорит ему: «Это бывает с тобою оттого, что ты проводишь дни без притрудности и исполняешь только волю свою». Брат говорит старцу: «Итак, что же посоветуешь мне делать, отче?» — Старец говорит: «Поди прилепись к человеку, боящемуся Бога, смири себя пред ним и отдай ему волю свою, и тогда обретешь утешение от Бога».

Брат просил старца: «Скажи мне слово назидания». — И он сказал ему: «Не живи с еретиком, удерживай язык и чрево и, где ни будешь жить, чаще говори: „Странен[23]

есмь“».

Часто говорил еще блаженный: «Не знаем мы, люди, как сделать, чтоб нас любили и почитали, но потеряли разум свой. Если мало кто потерпит на брате своем, когда тот гневается или скорбит на него, то он скоро придет в себя и, узнав, как тот потерпел на нем, самую душу свою положит за него». При сем припомнил блаженный такой случай: «Один брат имел авву весьма кроткого, которого за великую добродетель и чудеса, какие он творил, вся страна почитала как Ангела Божия. Однажды, по действию врага, брат сей подошел к старцу и при всех начал крайне злословить его. Старец стоял и смотрел только на уста его, потом сказал: „Благодать Божия в устах твоих, брате мой!“ Тот еще более стал бесноваться и говорил: „Знаю я, глупый тунеядец, ты говоришь это для того, чтоб казаться кротким“. Но старец сказал на это: „Поистине, брате мой, что ты говоришь — справедливо“. Некто спросил после сего старца: „Неужели ты не смутился, старец Божий?“ Он отвечал: „Нет, но чувствовал в душе своей, что она как бы покрываема была Христом“. И поистине должно благодарить таковых и почитать их: тому, кто страстен, — врачами, врачующими раны души его; а тому, кто бесстрастен, — благодетелями, доставляющими ему Царство Небесное».

Говорил опять блаженный: «Когда я был еще в Тирском монастыре, прежде перехода моего оттуда, пришел к нам один добродетельный старец, и мы начали читать „Достопамятные сказания о святых старцах“ (ибо блаженный любил прочитывать их и почти дышал ими, отчего и собрал из них плод всякой добродетели). Когда дошли мы до того старца, к которому пришли разбойники и сказали: „Мы положили взять все, что есть в келий твоей“, — старец сказал им: „Возьмите все, что вам покажется, дети“. Они взяли все и ушли, оставя одну сумку. Старец взял ее, погнался вслед их и кричал: „Дети! Возьмите от меня, что вы забыли в келий нашей“. Тогда, удивясь незлобию старца, они возвратили ему все в келию и, раскаявшись, сказали друг другу: „Истинно, это человек Божий“. Когда мы прочитали это, старец сказал мне: „Знаешь, авва, это сказание много принесло мне пользы“. Говорю ему: „Как, отче?“ — Он отвечал: „Во время пребывания моего в местах, прилежащих Иордану, я, прочитав однажды сие место, удивлялся старцу и сказал: „Господи! сподоби меня следовать по стопам тех, которых образ принять Ты сподобил меня“. Это чувство соревнования не оставляло меня, и вот, спустя два дня, нападают разбойники. Когда они постучали в дверь, я узнал, что это разбойники, и сказал сам в себе: „Благодарение Богу! Вот время показать плод соревности“. Отворив (дверь), я принял их ласково и, зажегши светильник, начал показывать им вещи, говоря: „Не суетитесь, я ничего не скрою от вас“. Они говорят мне: „Есть ли у тебя злато?“ — „Да, сказал я, есть три монеты“ — и открыл перед ними сосуд. Так они взяли и пошли с миром“. Я же, говорит с улыбкой блаженный, спросил его: „А возвратились они, как те, кои были при том старце?“ — „Не дай, Боже, проворно отвечал он, того разве я желал, чтоб они возвратились?!“ Вот что доставили старцу его соревность и готовность на все, что он не только не скорбел, но еще радовался, что сподобился такого блага».