Палец. Отрезанный цензурой

Проспекты быстро сменились спальными районами, плотно утыканными новостроенными коробками стандартных многоэтажек. Они свернули к какому-то забору, за которым возвышалась еще не ожившая панелька – скелет, часто вселяющий ужас в обывателей, решивших прогуляться после заката. За железными воротами, которые открылись, как только машина к ним повернула, их встретил лохматый кавказец, который с лаем бросился к машине, со стороны, где сидел Аркаша.

– Вы осторожней. Барсику вы не по душе, – предупредил Игорь, – я первый пойду.

Аркаша хохотнул:

– Да мне срать!

Игорь вышел из машины, кавказец тотчас подбежал к нему и стал лизать руки. Аркаша вывалился следом.

– Пустолай, – презрительно заметил он. Барсику это не понравилось, он ловко вывернулся из под рук Игоря, который предвидя реакцию, собирался его перехватить, и лязгая зубами бросился к горлу Аркаши. Тот, конечно успел выставить левый локоть, но удар собаки был мощным и он опрокинулся на спину, еле сдерживая пса. Челюсть Барса несколько раз успела щелкнуть около носа, прежде чем вылетевшие неизвестно откуда люди оттащили его. Они были в таких же шапках, как и Игорь.

– Слушай меня! – крикнул Игорь Аркаше в лицо.

Аркаше не успел даже ответить, как Игорь развернулся и пошел в сторону стройки. Собака продолжала неистовствовать, а потому Аркаша предпочел двинуться следом.

Игорь дождался укладчика у железной двери. Около нее стояли два стула и пепельница. Игорь кивнул Аркаше на стул.

– Партизаны, бля, – улыбнулся Аркаша.

– Зря смеешься, – спокойно разъяснял Игорь, – что думаешь ты один такой? Вас на всю страну с тыщ сто наберется. Причем есть банды целые по отлову. Но нас-то больше. Четырнадцать процентов мужского населения. Активных, правда, процентов пять. Но все равно больше. И поймать нас очень не просто.

– Ну я десятков пять переловил, помудохал, – не верил ему Аркаша.

– Но только пять человек из них были гомосексуалами, – покачал головой Игорь, – пятнадцать извратов. За извратов тебе памятник хоть сейчас ставь. Но вот еще тридцать – ни в чем неповинные люди. Ты их ни за что побил.

– Откуда ты знаешь? – Аркаше не нравилось, когда его выставляли в таком свете. Да еще так уверено.

– Маршруты твоей бригады, сопоставляются с заявлениями в милицию, а там, знаешь, тоже наши есть.

– Так че не закрыли? – ловил его на словах укладчик.

– А как ты думаешь, нормальный гетеросексуальный мужик. Спокойно переживет, если его посчитают геем? Да публично на всю страну?

Аркаша заткнулся и переваривал услышанное. Ведь он сейчас один из таких, невинно обвиненных. И он готов землю грызть, только чтобы ничего не всплыло. Но, просто так он эту словесную дуэль сдавать был не намерен.

– Перебьют вас всех, – процедил он через зубы, – все равно перебьют.

– Это здание, – усмехнулся Игорь, – принадлежит одному из нас. А еще много других зданий по всей стране. Как-только случается прокол, и на нас выходят – мы перемещаемся в другое. И так до бесконечности. Это башня Давида, которую никогда не разрушить. Мы крысы. Но такие прикольные. Ты б знал!

– Ну и где твоя камера, – Аркаше ужасно надоело его манера красоваться, – сняли и я домой поехал.

Игорь, хотел ему что-то ответить, но в этот момент за дверью послышался шум и она отворилась. На лестнице, ведущей в подвал, стоял Юра. Он увидел Аркашу и неподдельно опешил:

– А он что здесь делает?

– Он вызвался нам помочь, – соврал Игорь и пристально посмотрел на Аркашу– на добровольной основе.

– Вроде того, – выдавил тот.

Юра недоверчиво смотрел на укладчика.

– Че стоим, – не вытерпел Игорь, – будем жечь.

И отстранив Юру, начал спускаться в подземелье многоэтажки. Аркаша пошел следом. Юра остался один. Он пытался понять, но не мог вспомнить.