Палитра его пороков

Я ненавижу себя за то, что чувствую, но коктейль из страха с наслаждением пьянит куда сильнее вина. Мужчина словно знает, как и где меня нужно касаться, чтобы вызвать максимум болезненного желания. Я ненавижу себя за то, что лежу перед ним с разведенным ногами и сгораю от прикосновения к чувствительному местечку. Я ненавижу себя за то, что не могу оставаться холодной, за то, что плачу и всхлипываю.

Я ненавижу его за то, что он заставляет меня пережить, потому что больше, кажется, просто не выдержу.

На части рвется сердце, на части рвется привычная "я".

Шестьдесят семь… Боже, как мучительно долго… Мне кажется, хуже быть не может, сильнее напряжения я не испытывала, но каждое движение его пальцев убеждает меня в обратном. Контраст моей разгоряченной влажной кожи и его – загрубевшей – высвобождает доселе неизведанные ощущения.

– Ненавижу, – выдыхаю это слово вместе с всхлипом и запрокидываю голову.

На несколько секунд его рука сжимает мое горло, пока судорога не стихает, а волны удовольствия, пронзающие тело, не становятся тише.

Я пытаюсь прийти в себя, заставляю открыть глаза, а в это время Сергей наклоняется и развязывает шарф. Я навсегда запомню запах его парфюма. Теперь мои кошмары будут пахнуть так, как он.

И говорить его голосом.

– Ну вот и умница. А говорила, не сможешь.

Сколько я лежу, выравнивая дыхание и останавливая слезы? Не знаю. Отрешенно слушаю голоса, доносящиеся из гостиной, но не разбираю слов. Потом хлопает дверь.

Этот звук приводит меня в чувство, я подскакиваю и судорожно начинаю одеваться. Почему-то кажется, что если Дэн увидит меня в таком состоянии, случится что-то необратимое.

Но разве оно уже не случилось?

Дрожащими руками я застегиваю платье, собираю волосы в хвост. Мне надо умыться, но ванная слишком далеко.

Бежать! Как можно дальше и скорее! Оказаться далеко-далеко, в безопасности и тепле.

– Жень…

Денис стоит в проходе. Губа разбита, под глазом зреет синяк. Не знаю, кому из нас досталось больше. Эта мысль неожиданно веселит. Нервное, наверное.

– Не надо! – Я поражаюсь тому, как звенит голос.

Он без слов пропускает меня к выходу. Даже в глаза не смотрит.

А мне хочется плакать, потому что его я представляла, когда думала о счастливом будущем. О нем думала как об отце моих детей. Им жила!

Не смог, не стал, не защитил… все равно бы, конечно, не справился, но я бы знала, что он пытался! Знала, что хотел, знала, что не желал мне зла. Его "не буду" – приговор куда более жуткий, чем то, что сделал Сергей.

– Женьк, ну их трое против одного…

– Замолчи! – рычу и слезы все-таки оставляют две новых дорожки на высохших щеках.

Он протягивает мне контейнер с фруктами, все так же отводя глаза. Мне хочется швырнуть ему этот контейнер в лицо, расцарапать его, кричать, драться, заглушить как-то опустошающее ощущение предательства! Но я представляю, как сонная Элька спросит "А что ты мне принесла?", и заставляю себя взять фрукты.

Это унизительно. Больно.

Но ради племяшки я должна держаться.

Глава вторая

– Ну вот, – говорю я, – теперь ты – котенок.

– Р-р-р-р! – кривляется чудесная девчушка и морщит нарисованный носик. – Я тигр-рр-ь!

– Она только "Р" выговаривать научилась, – поясняет мама. – Хвастается.

Отдает мне деньги и вручает дочке большой ком сладкой ваты. Я бы тоже не отказалась от сладкой ваты, хотя, пожалуй, мороженого хочется больше. Но в парке оно жутко дорогое, а оставить инвентарь и уйти в супермаркет я не могу. До конца смены еще два часа. Потом быстро убрать складные столик и два стула в подсобку, собрать краски и все инструменты, и бежать за Элькой в садик. Дома поделать с племяшкой задания, а вечером сесть за заказ, потому что время поджимает, я и так пропустила три дня из-за температуры, и они больно ударили по кошельку.

Я рисую в парке четыре дня в неделю: с четверга по воскресенье. Плачу за место восемь тысяч в месяц и очень им дорожу. Его выбила Марина – дочь соседки. За такое проходное вообще платят двенадцать, но мне сделали скидку, уж очень понравились работы начальнице.

– Скажу сразу, – вздохнула она, – свободы творчества здесь нет, но ты выставь на продажу и как примеры. Но чаще всего заказывают портреты и аквагрим. За них и платят.

– Мне подходит, – улыбнулась я. – Рисовать для души я могу дома, а если за портреты платят, то буду работать. Не волнуйтесь, я умею ладить с людьми.

Да… умею, это точно. Только не разбираюсь в них.

Заработок сезонный, но зато можно откладывать. В хороший солнечный выходной можно заработать несколько тысяч. На самом деле я благодарю Бога за возможность найти эту работу, потому что с ее появлением мы с Элькой стали лучше питаться и смогли одеться к зиме.